Энеолитическая эпоха степного Поволжья впервые наиболее полно была охарактеризована в трудах И.Б.Васильева, где она представлена совместно с памятниками лесостепи Среднего Поволжья и также полупустыни и пустыни Северного Прикаспия (Васильев, 1981). Еще более широкая картина энеолитического времени была представлена в последующей совместной с А.Т.Синюком работе (Васильев, Синюк, 1985). Предложенная тогда, более четверти века назад, трехступенчатая схема развития энеолита Поволжья явилась отправной точкой для последующих исследований и в основных чертах сохранила свою актуальность до настоящего времени. Конечно за прошедшие годы рядом исследователей эта схема была дополнена, конкретизирована и соотнесена с культурами предшествующего времени и синхронными культурными образованиями сопредельных регионов (Выборнов, 2008; Моргунова, 1995; Моргунова, 2011; Юдин, 2012 а). Полученная общая картина энеолитической эпохи показывает, что процесс смены археологических культур носил в большей мере эволюционный характер, что вызвало существование нео-энеолитического периода в развитии населения степного Поволжья (Юдин, 2012 б).
Аналогичный период выделяется и для других степных и лесостепных регионов Восточной Европы. Н.Л. Моргунова прослеживает одновременное бытование керамики различных культурных типов (токскую, хвалынскую и позднюю самарскую) в лесостепной зоне Волго-Уральского междуречья (Моргунова, 1995), а также отмечает сосуществование поздненеолитического населения с гребенчатой керамикой и раннеэнеолитического (Моргунова Н.Л., 2011). Энеолит Волжско-Уральского междуречья она рассматривает в рамках трехэтапной периодизации. В раннем энеолите (5400-4800 лет ВС) прикаспийская и самарская культуры развиваются на фоне поздней орловской, тентексорской, волжско-уральской и средневолжской. Средний или развитой этап (5000-4500 лет ВС) представлен памятниками хвалынской культуры и самарской второго этапа. К третьему этапу (вторая половина V тыс. до н.э.) в степи отнесены подкурганные погребения с керамикой хвалынского и постхвалынского типа, алтатинские памятники, на юге лесостепи – материалы токского типа (Моргунова, 2011, с. 201-203). В этой схеме также обращает на себя внимание хронологическое сосуществование культур раннего и развитого энеолита в начале V тыс. до н.э, что уже не исключает возможности двухчленной периодизации энеолита, где концом первого этапа будет время завершения функционирования неолитических культур.
Для лесостепи Среднего Поволжья такие же данные о сосуществовании средневолжской неолитической культуры с самарской и хвалынской приводит А.А.Выборнов (2008, с. 137-139).
Синхронность поздних неолитических памятников и, как минимум, трех культурных энеолитических групп (воротничковая мариупольская, дронихинская, гребенчато-ямочная), наблюдается на ряде памятников Прихоперья (Хреков, Юдин, 2003) (бассейн Дона), а также и на остальной территории лесостепного Подонья (Скоробогатов, 2011).
Для территории Украины нео-энеолитический период обосновывается в периодизации Д.Я.Телегина. Ранненеолитический период охватывает хронологический отрезок от 6500 до 5500 лет до н.э. Это время формирования и развития буго-днестровской, сурской, ракушечноярской, горнокрымской и других культур, а также древнейших могильников мариупольского типа. Вторым, значительно более продолжительным этапом является нео-энеолитический период, когда появление культур энеолита шло параллельно с дальнейшим развитием неолитических культур. Нео-энеолитический период разделен на три этапа: этап А раннетрипольско-мариупольский (Триполье А, мариупольские могильники второго этапа – 5500-4500 л. до н.э.); этап В среднетрипольско-среднестоговский (Триполье В, среднестоговская и новоданиловская культура, – 4500-3500 л. до н.э.); этап С позднетрипольский-нижнемихайловский (Триполье С, нижнемихайловские, животиловские памятники – 3500-3000/2800 л. до н.э.) (Телегин, 1999, с. 28). В дальнейшем, в этой схеме были уточнены только абсолютные даты при сохранении основного принципа периодизации – ранненеолитический период и длительный период сосуществования неолитических и энеолитических культур, включающий три этапа (Телегин и др., 2001, с. 124-133).
Для энеолита Нижнего Поволжья первоначально была определена следующая последовательность культур: местный неолит сменяется самарской на севере и прикаспийской на юге раннеэнеолитическими культурами. Средний энеолит представлен погребальными и поселенческими памятниками хвалынской культуры, которые составляют с племенами более западных территорий хвалынско-среднестоговскую общность. Поздний энеолит мозаичен и включает несколько типов памятников – в степной зоне это памятники алексеевского типа (Васильев, 1981; Васильев, Синюк, 1985; Васильев, Выборнов, 1986). Однако в процессе дальнейших исследований памятников позднего неолита и энеолита появились новые данные, которые показали, что процессы культурной эволюции не носили строго линейный характер и, начиная с позднего неолита параллельно развивалось население нескольких культурных направлений. Ране подобное считалось возможным только для населения лесостепи.
Постепенно трехступенчатая схема последовательной смены культур перестала отражать всё многообразие культурных процессов в Нижнем Поволжье на рубеже каменного и бронзового веков. На основании новых материалов и калиброванных дат, И.Б.Васильев уточнил свою периодизацию и выделил два крупных этапа развития энеолита на всей территории степи и лесостепи Восточной Европы. Первый этап – это ранний и развитой энеолит, на который приходится время существования культур мариупольской культурно-исторической области; второй этап – развитой и поздний энеолит, время функционирования хвалынско-среднестоговской культурно-исторической общности. В данном случае из схемы исключен развитой энеолит как самостоятельный этап, а сама она отразила синхронность поздних неолитических и энеолитических памятников и подтвердила необходимость пересмотра схем развития культур (Васильев, 2003, с. 58).
В степном Поволжье неолитическая орловская культура на позднем этапе своего развития сосуществует с раннеэнеолитической прикаспийской. К настоящему времени в степном Поволжье для эпох неолита и энеолита известно всего два стратифицированных памятника, по материалам которых можно последить последовательность смены культур. Это Варфоломеевская неолитическая стоянка на р. Мал. Узень и многослойное поселение Кумыска на р.Торгун. Керамика прикаспийской культуры залегает совместно с поздней орловской в верхнем (первом) слое Варфоломеевской стоянки (Юдин, 2004). Анализ керамического комплекса неолитической керамики Варфоломеевской стоянки показывает, что значительная часть ее культурных особенностей наследуется прикаспийской. Аналогично и с каменными изделиями. На поселении Кумыска прикаспийская керамика также залегает совместно с поздней неолитической, а по многим параметрам неолитическая и энеолитическая керамика различаются слабо (Юдин, 2012 а).
Вторая энеолитическая линия культурного развития в Нижнем Поволжье представленагрунтовыми могильниками и стоянками хвалынской культуры. Среди исследователей уже давно дискутируется вопрос о хронологическом соотношении прикаспийских и самарских памятников с одной стороны и хвалынских с другой. Вся совокупность имеющихся к настоящему времени данных свидетельствует об их синхронности на втором этапе развития самарских и прикаспийских памятников. Также имеются мнения об их полной синхронности. На основании стратиграфических наблюдений на поселении Кумыска устанавливается хронологический приоритет прикаспийской керамики, которая залегает ниже хвалынской. Однако это единичный факт, но к настоящему времени он подтверждается данными радиоуглеродного датирования, о чем ниже. Хвалынская культура непосредственно в степной зоне представлена только подкурганными погребениями. На поселенческих памятниках она представлена единичными фрагментами на алтатинских стоянках (Алтата, Царица I) и небольшой серией на поселении Кумыска. В настоящее время превалирует точка зрения о переднеазиатско-северопричерноморском происхождении хвалынской культуры под сильным балканским культурным воздействием, в результате чего в поволжской степи утвердились навыки производящего хозяйства. В этом случае вполне объяснимо отсутствие тесных культурных контактов с местным поздним неолитическим и ранним прикаспийским населением, которое переживало в конце VI - начале V тыс. период стабильного развития. Хвалынское население, занимаясь скотоводством, занимало свою экологическую нишу и первоначально могло не нуждаться в контактах с местными племенами.
Об этом возможно говорит и расположение хвалынских поселений только в южной лесостепи Среднего Поволжья и песках Северного Прикаспия. Если изучить карту расположения хвалынских памятников Нижнего Поволжья, обнаруживается интересная закономерность. Грунтовые могильники есть только в Правобережной лесостепи, и возможно, в песках Прикаспия. Поселений с выраженным хвалынским слоем и грунтовых могильников, как это наблюдается в лесостепи Среднего Поволжья, в степи нет. Создается впечатление, что долгое время население хвалынской культуры локализовалось в основном в лесостепи и близких к ней по природно-климатическим условиям участках Волжской поймы и, занимаясь отгонным скотоводством, частично перемещалось в зимние месяцы в пески Северного Прикаспия. Неолитическое население при этом могло параллельно развиваться в глубинных районах степи, занимаясь охотничье-рыболовческим хозяйством и постепенно перенимая навыки скотоводства, так как контакты с хвалынскими племенами были минимальны. Только при такой модели культурного сосуществования можно объяснить полное отсутствие следов хвалынского культурного воздействия в вещевых комплексах поздних неолитических культур нижневолжского региона, хотя по радиоуглеродным датам они зачастую синхронны.
Третья энеолитическая культурная линия развития в степном Поволжье представлена стоянками алтатинской культуры (Юдин, 2010; он же, 2012 а, с. 50-63). В материалах алтатинской культуры явственно отразилось как влияние племен лесного культурного мира, так и юго-западного – нижнедонского и среднестоговского.
Наличие керамики с неолитоидной накольчатой орнаментацией, близкой к орловской, в материалах алтатинских памятников – Пшеничном, Алтате, Монахов 1, Первомайском может свидетельствовать о том, что начало формирования алтатинской культуры совпадает со временем затухания орловской культуры на ее позднейшей нео-энеолитической фазе, синхронной первому этапу прикаспийской культуры. Находки трапеций со струганной спинкой на двух стоянках (Пшеничное и Первомайская) также можно объяснить только хронологической стыковкой поздних орловских памятников и ранних алтатинских. Более конкретно начальный этап алтатинской культуры определяется импортами хвалынской керамики на Алтате и стоянке Царица I. Хвалынская культура датируется достаточно узко – в пределах 2-ой четверти V тыс. до н.э. в калиброванном значении (Черных, Орловская, 2004). Одна из двух дат для алтатинских памятников степного Поволжья, полученная на стоянке Ветёлки – 5790+80 лет назад или 4631+98 BC Cal. (ГИН 6554), совпадает по времени с хвалынскими памятниками и возможно маркирует наиболее ранний памятник культуры. Гребенчатая алтатинская керамика в орнаментальных композициях хорошо сопоставляется с керамикой средневолжской неолитической культуры. Это сосуды, украшенные коротким изогнутым штампом и длинным гребенчатым штампом с разделителями. Керамика с коротким изогнутым штампом (зубчатым орнаментом) является характерной чертой средневолжской культуры и такая техника орнаментации известна на всех трех группах алтатинской керамики. Даты, полученные по зубчатой керамике со средневолжской стоянки Лебяжинка IV очень близки к дате Ветёлок: 5690±80 л.н. или 4620-4450 ВС (Кi 14083) и 5590±80 л.н. или 4500-4340 ВС (Кi 14122) (табл. 1, №№ 30 и 31). Гребенчатая керамика с той же стоянки, аналогии которой есть в алтатинских комплексах, имеет несколько более поздний возраст (Выборнов, 2008, с. 135, 136), что не противоречит тезису о длительном существовании алтатинской культуры в энеолитическое время.
Данная линия сопоставлений и наличие хвалынской керамики в культурных слоях алтатинских стоянок позволяют провести синхронизацию со вторым этапом самарской культуры и поздними памятниками неолитической средневолжской. Подобная синхронизации будет вполне правомерна для ранних алтатинских памятников. На своем позднем этапе культура соотносится по времени уже со среднестоговскими древностями Подонья. Ряд параллелей можно провести с керамикой Раздорского I поселения где уже в четвертом слое имеется сосуд с желобчатым венчиком, а с пятого слоя отмечен переход на отщепную технику обработки камня (Кияшко, 1994, с. 92).
В среднем слое Кумыски совместно залегают часть прикаспийской и хвалынская керамика. Таким образом, на основании стратиграфических наблюдений можно предполагать одновременное существование на каком-то отрезке первой половины V тыс. до н.э. позднейшего неолитического, прикаспийского, хвалынского и алтатинского населения.
Это предположение подтверждается серией новых радиоуглеродных дат.Все они, за исключением одной, получены по керамике в Киевской радиоуглеродной лаборатории. По интересующему нас периоду и региону их пока немного, но вместе с данными стратиграфии и фактами взаимовстречаемости разнокультурной керамики на энеолитических поселениях, они также свидетельствуют о параллельном развитии культур в нео-энеолитическом периоде. Для слоя 2А Варфоломеевки получено 6 дат, которые распределились в широком хронологическом интервале от первой четверти VI тыс. до н.э. до второй четверти V тыс. до н.э. (здесь и далее – в калиброванном значении) (табл. 1, №№ 1-6). Для верхнего слоя Варфоломеевки и прикаспийской керамики степного региона дат пока нет и приходится оперировать определениями, полученными по керамике прикаспийских стоянок Северного Прикаспия, пограничного региона со степным Поволжьем. Это даты для стоянок Буровая 40, 41, 42 и Курпеже-Молла, которые укладываются в интервал от конца V тыс. до н.э. до середины V тыс. до н.э. (табл. 1, №№ 7-14).
Даты хвалынских памятников происходят (кроме Хлопковского могильника) с поселенческих памятников лесостепного Поволжья и Северного Прикаспия и укладываются в первую половину V тыс. до н.э. Самая поздняя дата происходит со степного поселения Кумыска, но и дата по прикаспийской керамике с этого же поселения также наиболее молодая среди прикаспийских.
Одна из двух алтатинских дат относится ко второй четверти V тыс. до н.э. – другая – к началу IV тыс. до н.э. (табл. 1, №№ 28, 29). Всего две даты для алтатинской культуры конечно не позволяют сделать окончательный вывод о ее формировании во второй четверти V тыс. до н.э., но в нашем распоряжении имеются еще две даты по керамике средневолжской культуры, орнаментированной коротким зубчатым штампом и аналогичной алтатинской. Эти даты близки к дате алтатинских Ветёлок (табл. 1, №№ 30, 31). Всё это наглядно показывает сосуществование всех четырех степных культур Поволжья в первой половине V тыс. до н.э. и дополняет данные стратиграфических наблюдений.
На раннем этапе энеолита степного Поволжья (конец VI-перв. пол. V тыс. до н.э.) происходит одновременное культурное развитие поздненеолитического орловского и раннеэнеолитического прикаспийского населения и складываются хвалынская и алтатинская культуры. Предполагается, что пришлые скотоводческие хвалынские племена, занимали разные хозяйственные ниши с местным населением, так как экологический резерв региона, особенно его южных районов, невелик. Последнее, вероятно, явилось одной из причин расселения хвалынского населения вверх по Волге.
В свете синхронного существования культур неолита и энеолита последний может быть представлен в виде двух этапов – раннего, нео-энеолитического, частично синхронного с поздним неолитом (конец VI тыс. - первая половина V тыс. до н.э.) и позднего (вторая половина V тыс. до н.э.).
Установление синхронности трех энеолитических культур со второй четверти V тыс. до н.э. представляется принципиально важным для понимания процессов этнокультурного развития на протяжении всего позднего энеолита. Энеолитические культуры степного Поволжья не сменяются последовательно, а развиваются параллельно со второй четверти V тыс. до н.э. до появления памятников ранней бронзы. Прикаспийское население, начало формирования которого относится к нео-энеолитическому периоду (вторая половина VI-первая половина V тыс. до н.э.), вероятнее всего, продолжило свое дальнейшее развитие в памятниках типа Кумыски. Здесь эволюцию прикаспийской культурной линии можно увидеть в керамическом комплексе второй группы керамики Кумыски (Юдин, 2012 а, рис. 6, 1-19). Естественно, керамика этой группы уже несколько видоизменена и отягощена лесостепными влияниями. Но на Кумыске хорошо представлен комплекс каменной индустрии, который по своим основным характеристикам обнаруживает максимальное совпадение именно с прикаспийским комплексом каменных орудий, значительно отличающимся от алтатинского и хвалынского.
Материалы алтатинской культуры, несмотря на небольшое количество имеющихся дат, также показывают ее длительное существование. Это, в первую очередь, керамика, которая на нескольких памятниках имеет достаточно поздние черты (Юдин, 2010, с. 378).
Хвалынское население, несмотря на относительно ранние даты Хвалынских и Хлопковского могильников, продолжало развиваться и в позднем энеолите, так как всегда допускалось, что погребальный обряд ямной культуры в своих основных чертах мог сложиться только под воздействием хвалынского. Ряд новых материалов – курган Паницкое VI Б, грунтовое погребение Екатериновка – показывает возможность длительного бытования хвалынской культуры, как и родственной ей новоданиловской. Временной разрыв между хвалынской и ямной культурами также имеет тенденцию к сокращению за счет появления в степном Поволжье и Приуралье ямных погребений с ранними датами, вплоть до последней четверти V тыс. до н.э. (Моргунова и др., 2011, с. 5-61).
Таким образом, в настоящее время мы уже располагаем рядом фактов, позволяющих с большим основанием говорить не о трех этапах в развитии энеолита Нижнего Поволжья, а о трех энеолитических культурах, развивавшихся параллельно. Возможно, их было и больше, так как степная полоса Поволжья до сих пор исследована весьма неравномерно.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Васильев И.Б. Энеолит Поволжья (степь и лесостепь). Куйбышев, 1981.
Васильев И.Б. Культурно-хронологическое соотношение мариупольских и хвалынских памятников в Поволжье // Чтения, посвященные столетию деятельности в Государственном Историческом музее В.А.Городцова: Тез. конф. М., 2003.
Васильев И.Б., Выборнов А.А. Нижнее Поволжье в эпоху камня и бронзы // Древняя и средневековая история Нижнего Поволжья. Саратов, 1986.
Моргунова Н.Л. и др.: Моргунова Н.Л., Зайцева Г.И., Ковалюх Н.Н., Скрипкин В.В. Новые радиоуглеродные даты памятников энеолита, раннего и среднего этапов бронзового века Поволжья и Приуралья // Археологические памятники Оренбуржья. Оренбург, 2011. Вып. 9.
Телегин Д.Я. К вопросу о нео-энеолитическом времени на юго-западе Восточной Европы // Матерiали мiжнародноî археологiчноî конференцiî “Eтнiчна iсторiя та культура населення степу та лiсостепу Евразiî (вiд кам’яного вiку по ранне середньовiччя)”. Днiпропетровськ, 1999.
Телегин Д.Я., Нечитайло А.Л., Потехина И.Д., Панченко Ю.В. Среднестоговская и новоданиловская культуры энеолита Азово-Черноморского региона. Луганск, 2001.
Хреков А.А., Юдин А.И. Многослойная стоянка Шапкино VI // Вопросы археологи Поволжья. Самара, 2003. Вып. 3.
Черных Е.Н., Орловская Л.Б. Радиоуглеродная хронология энеолитических культур Юго-Восточной Европы: результаты и проблемы исследований // РА, 2004, № 4.
Юдин А.И. Варфоломеевская стоянка и неолит степного Поволжья. Саратов, 2004.
Юдин А.И. Алтатинская энеолитическая культура Нижнего Поволжья // Человек и древности: памяти Александра Александровича Формозова (1928-2009). М., 2010.
Юдин А.И. Поселение Кумыска и энеолит степного Поволжья. Саратов, 2012 а.
Юдин А.И. Нео-энеолитический период в степном Поволжье // Проблеми дослiдження пам,яток археологiї Схiдної України. Материали III Луганської мiжнародної icторико-археологiчної конференцiї, присвяченої пам,ятi С.Н.Братченка. Луганськ, 2012 б.
Таблица I.
Радиоуглеродные даты памятников степного и лесостепного Поволжья и сопредельных регионов.
Раздел: Археология Дата публикации: 23.08.2013 02:16:13
Вас могут заинтересовать другие материалы из данного раздела:
К вопросу о территории распространения и происхождении хвалынской культуры
Во время раскопок 2006-2007 гг. на поселении Утюж I, расположенного вблизи с. Стемассы Алатырского района Чувашии на левом берегу небольшой реки Утюж вблизи ее впадения в р. Суру было обнаружено жилище, которое по ряду признаков можно отнести к хвалынской культуре. Это позволяет откорректировать ареал распространения хвалынской культуры..
К вопросу о локальных районах срубно-алакульской контактной зоны по данным гончарной технологии.
В результате многолетнего изучения памятников эпохи бронзы Южного Урала, данный регион большинством исследователей признан контактной зоной двух крупных историко-культурных общностей: срубной и алакульской. (Рутто, 2003) В то же время, сам механизм культурных взаимодействий редко становился объектом специального исследования. И сами авторы работ по данной тематике всегда подчёркивали необходимость более детальной разработки проблемы (Рутто, 2003. С. 112)..
ТЕКСТИЛЬНЫЕ ИЗДЕЛИЯ ИЗ ЧУЛКОВСКОГО МОГИЛЬНИКА: К ВОПРОСУ О МЕЖПЛЕМЕННЫХ КОНТАКТАХ МУРОМЫ
Чулковский могильник муромы расположен на левом берегу реки Тужи (правый приток р. Оки), неподалеку от д. Чулково и Звягино Вачского района Нижегородской области. Он был открыт в 1959 г. Е. А. Безуховой (Халиковой), впервые исследовался в 1974 г. экспедицией Мордовского государственного университета под руководством М. Ф. Жиганова (было изучено 9 погребений) (Авдеев и др., 1975. С. 132). Широкомасштабные раскопки могильника велись в 1985-1992 гг. под руководством В. В. Гришакова, всего было исследовано около 100 погребений (Гришаков, 1986)..
П.Д. Либеров о связях населения среднедонской культуры раннего железного века и финно-угорского мира.
Среднее Подонье в силу своего географического положения являлось «контактной зоной» различных культур и народов. Результатом взаимодействия стало своеобразие культур местного населения различных исторических эпох. Именно это своеобразие послужило причиной того, что местные памятники являются предметом многолетних дискуссий. Ряд исследователей помещают на данной территории скифское, другие – скифоидное население. Впервые не скифское население локализовал на данной территории Петр Дмитриевич Либеров.
К ВОПРОСУ О ЗНАЧЕНИИ МАТЕРИАЛОВ РАННИХ МОГИЛЬНИКОВ НИЖНЕГО ПРИМОКШАНЬЯ В ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ ИСТОРИИ ПОВОЛЖСКИХ ФИННОВ.
Разработка проблем происхождения и ранней этнической истории финского населения западной части Среднего Поволжья породила весьма широкий круг вопросов. Позиции отдельных исследователей на их разрешение носят во многом дискуссионный характер..
Вопросы этнокультурной истории Южного Средневолжья конца I тысячелетия н.э.
Географическим: своеобразием рассматриваемой территории является её замкнутость с запада Приволжской возвышенностью, с востока Бугульминско-Белебеевской. Они вытянуты в меридианальном направлении и являются водораздельными. В ландшафтном отношении это зона южной лесостепи на границе со степью. С севера граница проходит примерно на широте русла р. Большой Черемшан правого притока Волги, с юга по р.Чапаевке, также правого её притока. Переход от степи к лесостепи начинается на широте Самарской Луки Волги и междуречья Большого Кинеля и Самары. Самарская Лука Волги сама по себе является уникальным природным микрорайоном. В ландшафтном отношении её внутренняя часть разнообразна. В восточной части её расположен массив Жигулёвских гор, покрытый лесом. В западной части преобладает равнинный рельеф, представляющий собой лесостепь. Внутренняя часть Самарской Луки ограничена с запада руслом реки Усы, которая образует с Волгой почти сплошное водное кольцо вокруг неё..
Вклад А.Е. Алиховой в изучение золотоордынского города Мохши (историографический обзор)
Золотоордынский город Мохши, располагавшийся в Примокшанье, на территории, которую в настоящее время занимает п. г. т. Наровчат, районный центр Пензенской области, был открыт А.А. Кротковым в начале ХХ века. Этому археологическому памятнику его первооткрывателем был посвящён ряд научных статей, в которых была восстановлена основная канва истории этого города. А.А. Кротков заложил добротную основу для дальнейшего изу-чения Мохши. Он охарактеризовал экономическое и политическое значение этого города, сделал ряд предположений относительно этнокультурного со-става населения, проживавшего в Мохши в золотоордынское время, и, в об-щих чертах, наметил планировку этого города. До настоящего времени ос-новные положения, выдвинутые А.А. Кротковым, в ходе работы над матери-алами, полученными во время работы на территории Наровчата и в его окрестностях, остаются почти без изменений и признаются верными боль-шинством исследователей. Серьёзной корректировке был подвергнут только план золотоордынского города Мохши, подготовленный А.А. Кротковым. Уточнение этого плана связано с деятельностью Анны Епифановны Алиховой. .
Тенденции развития пронизок верхнего прикамья в эпоху раннего средневековья
Эволюционное развитие раннесредневековых пронизок Прикамья не могло происходить само по себе, изолированно от других регионов. Появление некоторых типов пронизок, закрепление в местном костюме, а также дальнейшая их трансформация зависели от нескольких факторов. На это могли повлиять этнокультурные контакты, индивидуальные предпочтения местного населения, веяния моды, наличие мастеров, а также их технические возможности..
Деградация техники обработки камня как отражение характера использования металла.
Состав каменных орудий и характер их обработки в эпоху бронзы сильно отличается от тех, какие известны на неолтитческих стоянках. Орудия каменные и металлические взаимозаменямы. Поэтому исследование каменной индустрии, которая сохраняется на поселении значительно полнее металличсеской, может быть привлечено для оценки уровня развития металлургии, её роли в обществе. Металл не только срабатывается в процессе употребления, практически сходя на-нет, но и, обладая значительной ценностью, крайне редко теряется, чаще попадает в переработку. Частота находок металла не тождественна частоте его использования в работе. По тому, что из металлических орудий доходит до нас в составе находок, мы не можем оценивать масштабы его применения. Это относится не только к медному и бронзовому инструменту. Так, на городищах раннего железного века крайне редко встречаются топоры. Наполовину раскопанное и весьма насыщенное находками городище Настасьино дало единственную находку топора, просуществовав 7-8 веков. Нет таких находок на Каширских городищах. В то же время громадное количество костяных орудий и еще большее – заготовок - несут следы именно работы топором..
Погребальный ритуал женских погребений Усть-Узинского 2 могильника III-IV вв. в Верхнем Посурье
Погребальный обряд в период формирования древнемордовской культуры до настоящего времени не являлся предметом специального анализа, в ряде работ он рассматривался в контексте публикаций конкретных памятников. Определенная работа в этом направлении была проделана В.И. Вихляевым на материалах пензенской группы могильников (Вихляев, 1977), которая опиралась на результаты раскопок М.Р. Полесских 50–60-х. гг. XX в., методика которых вызывает неоднозначные оценки..
