Об Александре Сергеевиче Пушкине мы, кажется, знаем все. Как он влюблялся, как отправился в ссылку на юг, и как жил в ссылке в Михайловском, как он женился и как погиб на дуэли.
Пушкин был поэт, но он восхищался военными, мечтал о подвигах. И мало кто знает, что тяга к подвигам однажды завела его очень далеко. Русский поэт даже поучаствовал в сраженьях!
В 1829 году на Кавказе храбрая русская армия под командованием генерала Ивана Федоровича Паскевич вела войну с турками и двигалась к большому городу Эрзеруму.
К этой армии и решил присоединиться Пушкин. Сам поэт говорил, что ищет вдохновения на бранном поле, а заодно хочет повидаться со своим братом - офицером Львом Пушкиным. Однако ситуация, когда известный в России человек, общающийся с самим царем, едет на Кавказ, не сказав об этом ни слова государю, выглядит странной.
В ночь на 14 июня 1829 года Александр Сергеевич присоединился к армии и был представлен Паскевичу.
Вот как об этом вспоминал сам поэт: «Я нашел графа дома перед бивачным огнем, окруженного своим штабом. Он был весел и принял меня ласково. Чуждый военному искусству, я не подозревал, что участь похода решалась в эту минуту». На следующий день войска Паскевича выбрались на горные вершины. Внизу виднелся вражеский лагерь.
Русские расположились на отдых. И вдруг отряд турок с гиканьем атаковал передовую цепь казаков. Сам Пушкин пишет, что только издалека смотрел на схватку. Но брат его друга декабрист Михаил Пущин пишет по-другому. Услышав выстрелы, поэт вскочил на коня и умчался к месту боя. Офицеры отправились за ним и увидели Пушкина, который скакал на врагов то ли с саблей, то ли с пикой, которую он забрал у погибшего казака.
Майор Семичев догнал поэта и вывел его из боя.
Два дня серьезных боев не была. Лагерная жизнь Пушкину очень нравилась – свежий воздух, вкусная пища. На обед обычно ели шашлык, который запивали английским пивом или шампанским.
Общество было разнообразное: опытные кавказские офицеры, сосланные декабристы, грузинские князья и азербайджанские беки. Тем временем Паскевичу донесли о появлении второй турецкой армии. И он решил еще раз обойти противника. Снова начался переход через леса и горы. 19 июня русская армия вышла в долину и вступила в бой с одной из двух турецких армий. Врага загнали в лагерь и вечером пошли на штурм. Турки обратились в бегство. В погоню за ними устремилась конница.
Одним из всадников был Пушкин. Вот что он вспоминал: «Около шестого часу войска опять получили приказ идти на неприятеля. Турки зашевелились за своими завалами, приняли нас пушечными выстрелами и вскоре зачали отступать. Конница наша была впереди; мы стали спускаться в овраг; земля обрывалась и сыпалась под конскими ногами. Поминутно лошадь моя могла упасть, и тогда Сводный уланский полк переехал бы через меня. Однако бог вынес. Едва выбрались мы на широкую дорогу, идущую горами, как вся наша конница поскакала во весь опор. Турки бежали; казаки стегали нагайками пушки, брошенные на дороге, и неслись мимо. Турки бросались в овраги, находящиеся по обеим сторонам дороги; они уже не стреляли; по крайней мере ни одна пуля не просвистала мимо моих ушей. Первые в преследовании были наши татарские полки, коих лошади отличаются быстротою и силою. Лошадь моя, закусив повода, от них не отставала; я насилу мог ее сдержать. Она остановилась перед трупом молодого турка, лежавшим поперек дороги. Ему, казалось, было лет 18, бледное девическое лицо не было обезображено. Чалма его валялась в пыли; обритый затылок прострелен был пулею. Я поехал шагом; вскоре нагнал меня Раевский. Он написал карандашом на клочке бумаги донесение графу Паскевичу о совершенном поражении неприятеля и поехал далее».
С ходу русские разгромили и вторую турецкую армию. Пушкин и его друзья офицеры помчались к Паскевичу и вот что увидели: «Мы нашли графа на кровле подземной сакли перед огнем. К нему приводили пленных. Он их расспрашивал. Тут находились и почти все начальники. Казаки держали в поводьях их лошадей. Огонь освещал картину, достойную Сальватора-Розы, речка шумела во мраке. В это время донесли графу, что в деревне спрятаны пороховые запасы и что должно опасаться взрыва. Граф оставил саклю со всею своею свитою. Мы поехали к нашему лагерю, находившемуся уже в 30 верстах от места, где мы ночевали. Дорога полна была конных отрядов. Только успели мы прибыть на место, как вдруг небо осветилось, как будто метеором, и мы услышали глухой взрыв. Сакля, оставленная нами назад тому четверть часа, взорвана была на воздух: в ней находился пороховой запас. Разметанные камни задавили нескольких казаков».
Вскоре был взят главный город азиатской Турции Эрзерум. Паскевич стал фельдмаршалом.
19 июля Пушкин навестил Паскевича в роскошном дворце, в котором раньше жил правитель Эрзерума. Поэт с грустью узнал, что ему следует возвращаться в Россию. Поэт не рассказывает, как проходил разговор, но мы может представить, что примерно говорил Паскевич: «Дорогой Александр Сергеевич мне было очень приятно с Вами познакомиться! Вы так помогли нам в нашем походе. Но русская литература не может обойтись без Вас. С тяжелым сердцем сообщаю, что вам пора возвращаться на Родину. А чтобы немного смягчить тяжесть нашего расставания дарю вам трофейную саблю турецкого паши».
Паскевич подарил поэту трофейную саблю. На самом деле граф выслал Пушкина потому, что в его армии служили декабристы - друзья Александра Сергеевича. Отчасти Пушкин и поехал на Кавказ, чтобы пообщаться с ними. Вряд ли Николаю I это понравилось, ведь для него декабристы были государственные преступники. И Паскевич решил выслать Пушкина, но так, чтобы он не обиделся.
Когда Пушкин вернулся в Россию, то написал книгу « Путешествие в Арзрум». А русские закончили эту войну новыми блестящими победами.
Литература:
Вересаев В. Пушкин в жизни // http://www.magister.msk.ru/library/pushkin/bio/puvj.htm
Пушкин А. С. Путешествие в Эрзерум // Собрание сочинений. Т. 3 – М., 1986 г.
Раздел: История России Дата публикации: 08.04.2015 20:49:56
Вас могут заинтересовать другие материалы из данного раздела:
История Великой отечественной войны и моя семья
Ранним утром в воскресенье 22 июня 1941 года фашистская Германия и ее союзники обрушили на нашу страну удар невиданной в истории армии вторжения: 190 дивизий, свыше 4 тысяч танков, более 45 тысяч орудий и миномётов, около 5 тысяч самолётов, 200 кораблей..
Прожив около полутора месяцев в деревне Пасторы, Альфонс поехал не в Режицу, куда командировал его митрополит Эдуард Ропп, а в Ликсну. И обратился там к Антонию Спринговичу, исполнявшему в это время обязанности Генерального викарного по Латвии Каноник А. Спрингович дал указание Альфонсу выехать в Варково и временно служить викарным в местной церкви. Настоятелем её числился Иоанн Казенас, но в то время он на месте отсутствовал. .
Личность Михаила Романова в жизнеописаниях историка Н.И. Костомарова
Несколько лет назад массовые представления о российской истории напоминали заколоченный дом со строго дозированным поступлением света и воздуха через открытую форточку. Сегодня мощный сквозняк швырнул нам забытые факты, недоступные в прошлом мемуары и романы, эмоциональные размышления историков. Но вместе с тем пришли откровенная фальшь и случайные ошибки, ложь и неточности в фактах. Это относится и к истории дома Романовых. Были и «минусы»» и «плюсы». История никогда не была и не будет одноцветной, она наполнена гаммой разноцветья..
Начало XX века в истории России – это время правления Николая Второго, последнего российского императора. На небосклоне царствования его окружали «тусклые звездочки». Их представляли выутюжные и застегнутые на все пуговицы чиновники, такие как В. Н. Коковцев, И. П. Горемыкин, А. Н. Хвостов, А. Д. Прокопович. Но значительно выше их по всем параметрам, звездами первой величины были Сергей Юльевич Витте и Петр Аркадьевич Столыпин..
«Краткое пособие по русской истории» В.О. Ключевского для изучения концепции исторического развития в школьных курсах.
В последние годы в историко-образовательной среде отмечается повышенный интерес к историографическому наследию выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского. Но пока нет специальных работ, посвященных его школьно.
Моя семья очень бережно относится ко всему, что касается сохранения памяти наших родных, ушедших из жизни. Все годы мои родители воспитывались в традициях уважения к фотографиям и предметам, несущим семейную историческую ценность. Такие предметы стали нашими семейными реликвиями. .
