Энеолитическая эпоха степного Поволжья впервые наиболее полно была охарактеризована в трудах И.Б.Васильева, где она представлена совместно с памятниками лесостепи Среднего Поволжья и также полупустыни и пустыни Северного Прикаспия (Васильев, 1981). Еще более широкая картина энеолитического времени была представлена в последующей совместной с А.Т.Синюком работе (Васильев, Синюк, 1985). Предложенная тогда, более четверти века назад, трехступенчатая схема развития энеолита Поволжья явилась отправной точкой для последующих исследований и в основных чертах сохранила свою актуальность до настоящего времени. Конечно за прошедшие годы рядом исследователей эта схема была дополнена, конкретизирована и соотнесена с культурами предшествующего времени и синхронными культурными образованиями сопредельных регионов (Выборнов, 2008; Моргунова, 1995; Моргунова, 2011; Юдин, 2012 а). Полученная общая картина энеолитической эпохи показывает, что процесс смены археологических культур носил в большей мере эволюционный характер, что вызвало существование нео-энеолитического периода в развитии населения степного Поволжья (Юдин, 2012 б).
Аналогичный период выделяется и для других степных и лесостепных регионов Восточной Европы. Н.Л. Моргунова прослеживает одновременное бытование керамики различных культурных типов (токскую, хвалынскую и позднюю самарскую) в лесостепной зоне Волго-Уральского междуречья (Моргунова, 1995), а также отмечает сосуществование поздненеолитического населения с гребенчатой керамикой и раннеэнеолитического (Моргунова Н.Л., 2011). Энеолит Волжско-Уральского междуречья она рассматривает в рамках трехэтапной периодизации. В раннем энеолите (5400-4800 лет ВС) прикаспийская и самарская культуры развиваются на фоне поздней орловской, тентексорской, волжско-уральской и средневолжской. Средний или развитой этап (5000-4500 лет ВС) представлен памятниками хвалынской культуры и самарской второго этапа. К третьему этапу (вторая половина V тыс. до н.э.) в степи отнесены подкурганные погребения с керамикой хвалынского и постхвалынского типа, алтатинские памятники, на юге лесостепи – материалы токского типа (Моргунова, 2011, с. 201-203). В этой схеме также обращает на себя внимание хронологическое сосуществование культур раннего и развитого энеолита в начале V тыс. до н.э, что уже не исключает возможности двухчленной периодизации энеолита, где концом первого этапа будет время завершения функционирования неолитических культур.
Для лесостепи Среднего Поволжья такие же данные о сосуществовании средневолжской неолитической культуры с самарской и хвалынской приводит А.А.Выборнов (2008, с. 137-139).
Синхронность поздних неолитических памятников и, как минимум, трех культурных энеолитических групп (воротничковая мариупольская, дронихинская, гребенчато-ямочная), наблюдается на ряде памятников Прихоперья (Хреков, Юдин, 2003) (бассейн Дона), а также и на остальной территории лесостепного Подонья (Скоробогатов, 2011).
Для территории Украины нео-энеолитический период обосновывается в периодизации Д.Я.Телегина. Ранненеолитический период охватывает хронологический отрезок от 6500 до 5500 лет до н.э. Это время формирования и развития буго-днестровской, сурской, ракушечноярской, горнокрымской и других культур, а также древнейших могильников мариупольского типа. Вторым, значительно более продолжительным этапом является нео-энеолитический период, когда появление культур энеолита шло параллельно с дальнейшим развитием неолитических культур. Нео-энеолитический период разделен на три этапа: этап А раннетрипольско-мариупольский (Триполье А, мариупольские могильники второго этапа – 5500-4500 л. до н.э.); этап В среднетрипольско-среднестоговский (Триполье В, среднестоговская и новоданиловская культура, – 4500-3500 л. до н.э.); этап С позднетрипольский-нижнемихайловский (Триполье С, нижнемихайловские, животиловские памятники – 3500-3000/2800 л. до н.э.) (Телегин, 1999, с. 28). В дальнейшем, в этой схеме были уточнены только абсолютные даты при сохранении основного принципа периодизации – ранненеолитический период и длительный период сосуществования неолитических и энеолитических культур, включающий три этапа (Телегин и др., 2001, с. 124-133).
Для энеолита Нижнего Поволжья первоначально была определена следующая последовательность культур: местный неолит сменяется самарской на севере и прикаспийской на юге раннеэнеолитическими культурами. Средний энеолит представлен погребальными и поселенческими памятниками хвалынской культуры, которые составляют с племенами более западных территорий хвалынско-среднестоговскую общность. Поздний энеолит мозаичен и включает несколько типов памятников – в степной зоне это памятники алексеевского типа (Васильев, 1981; Васильев, Синюк, 1985; Васильев, Выборнов, 1986). Однако в процессе дальнейших исследований памятников позднего неолита и энеолита появились новые данные, которые показали, что процессы культурной эволюции не носили строго линейный характер и, начиная с позднего неолита параллельно развивалось население нескольких культурных направлений. Ране подобное считалось возможным только для населения лесостепи.
Постепенно трехступенчатая схема последовательной смены культур перестала отражать всё многообразие культурных процессов в Нижнем Поволжье на рубеже каменного и бронзового веков. На основании новых материалов и калиброванных дат, И.Б.Васильев уточнил свою периодизацию и выделил два крупных этапа развития энеолита на всей территории степи и лесостепи Восточной Европы. Первый этап – это ранний и развитой энеолит, на который приходится время существования культур мариупольской культурно-исторической области; второй этап – развитой и поздний энеолит, время функционирования хвалынско-среднестоговской культурно-исторической общности. В данном случае из схемы исключен развитой энеолит как самостоятельный этап, а сама она отразила синхронность поздних неолитических и энеолитических памятников и подтвердила необходимость пересмотра схем развития культур (Васильев, 2003, с. 58).
В степном Поволжье неолитическая орловская культура на позднем этапе своего развития сосуществует с раннеэнеолитической прикаспийской. К настоящему времени в степном Поволжье для эпох неолита и энеолита известно всего два стратифицированных памятника, по материалам которых можно последить последовательность смены культур. Это Варфоломеевская неолитическая стоянка на р. Мал. Узень и многослойное поселение Кумыска на р.Торгун. Керамика прикаспийской культуры залегает совместно с поздней орловской в верхнем (первом) слое Варфоломеевской стоянки (Юдин, 2004). Анализ керамического комплекса неолитической керамики Варфоломеевской стоянки показывает, что значительная часть ее культурных особенностей наследуется прикаспийской. Аналогично и с каменными изделиями. На поселении Кумыска прикаспийская керамика также залегает совместно с поздней неолитической, а по многим параметрам неолитическая и энеолитическая керамика различаются слабо (Юдин, 2012 а).
Вторая энеолитическая линия культурного развития в Нижнем Поволжье представленагрунтовыми могильниками и стоянками хвалынской культуры. Среди исследователей уже давно дискутируется вопрос о хронологическом соотношении прикаспийских и самарских памятников с одной стороны и хвалынских с другой. Вся совокупность имеющихся к настоящему времени данных свидетельствует об их синхронности на втором этапе развития самарских и прикаспийских памятников. Также имеются мнения об их полной синхронности. На основании стратиграфических наблюдений на поселении Кумыска устанавливается хронологический приоритет прикаспийской керамики, которая залегает ниже хвалынской. Однако это единичный факт, но к настоящему времени он подтверждается данными радиоуглеродного датирования, о чем ниже. Хвалынская культура непосредственно в степной зоне представлена только подкурганными погребениями. На поселенческих памятниках она представлена единичными фрагментами на алтатинских стоянках (Алтата, Царица I) и небольшой серией на поселении Кумыска. В настоящее время превалирует точка зрения о переднеазиатско-северопричерноморском происхождении хвалынской культуры под сильным балканским культурным воздействием, в результате чего в поволжской степи утвердились навыки производящего хозяйства. В этом случае вполне объяснимо отсутствие тесных культурных контактов с местным поздним неолитическим и ранним прикаспийским населением, которое переживало в конце VI - начале V тыс. период стабильного развития. Хвалынское население, занимаясь скотоводством, занимало свою экологическую нишу и первоначально могло не нуждаться в контактах с местными племенами.
Об этом возможно говорит и расположение хвалынских поселений только в южной лесостепи Среднего Поволжья и песках Северного Прикаспия. Если изучить карту расположения хвалынских памятников Нижнего Поволжья, обнаруживается интересная закономерность. Грунтовые могильники есть только в Правобережной лесостепи, и возможно, в песках Прикаспия. Поселений с выраженным хвалынским слоем и грунтовых могильников, как это наблюдается в лесостепи Среднего Поволжья, в степи нет. Создается впечатление, что долгое время население хвалынской культуры локализовалось в основном в лесостепи и близких к ней по природно-климатическим условиям участках Волжской поймы и, занимаясь отгонным скотоводством, частично перемещалось в зимние месяцы в пески Северного Прикаспия. Неолитическое население при этом могло параллельно развиваться в глубинных районах степи, занимаясь охотничье-рыболовческим хозяйством и постепенно перенимая навыки скотоводства, так как контакты с хвалынскими племенами были минимальны. Только при такой модели культурного сосуществования можно объяснить полное отсутствие следов хвалынского культурного воздействия в вещевых комплексах поздних неолитических культур нижневолжского региона, хотя по радиоуглеродным датам они зачастую синхронны.
Третья энеолитическая культурная линия развития в степном Поволжье представлена стоянками алтатинской культуры (Юдин, 2010; он же, 2012 а, с. 50-63). В материалах алтатинской культуры явственно отразилось как влияние племен лесного культурного мира, так и юго-западного – нижнедонского и среднестоговского.
Наличие керамики с неолитоидной накольчатой орнаментацией, близкой к орловской, в материалах алтатинских памятников – Пшеничном, Алтате, Монахов 1, Первомайском может свидетельствовать о том, что начало формирования алтатинской культуры совпадает со временем затухания орловской культуры на ее позднейшей нео-энеолитической фазе, синхронной первому этапу прикаспийской культуры. Находки трапеций со струганной спинкой на двух стоянках (Пшеничное и Первомайская) также можно объяснить только хронологической стыковкой поздних орловских памятников и ранних алтатинских. Более конкретно начальный этап алтатинской культуры определяется импортами хвалынской керамики на Алтате и стоянке Царица I. Хвалынская культура датируется достаточно узко – в пределах 2-ой четверти V тыс. до н.э. в калиброванном значении (Черных, Орловская, 2004). Одна из двух дат для алтатинских памятников степного Поволжья, полученная на стоянке Ветёлки – 5790+80 лет назад или 4631+98 BC Cal. (ГИН 6554), совпадает по времени с хвалынскими памятниками и возможно маркирует наиболее ранний памятник культуры. Гребенчатая алтатинская керамика в орнаментальных композициях хорошо сопоставляется с керамикой средневолжской неолитической культуры. Это сосуды, украшенные коротким изогнутым штампом и длинным гребенчатым штампом с разделителями. Керамика с коротким изогнутым штампом (зубчатым орнаментом) является характерной чертой средневолжской культуры и такая техника орнаментации известна на всех трех группах алтатинской керамики. Даты, полученные по зубчатой керамике со средневолжской стоянки Лебяжинка IV очень близки к дате Ветёлок: 5690±80 л.н. или 4620-4450 ВС (Кi 14083) и 5590±80 л.н. или 4500-4340 ВС (Кi 14122) (табл. 1, №№ 30 и 31). Гребенчатая керамика с той же стоянки, аналогии которой есть в алтатинских комплексах, имеет несколько более поздний возраст (Выборнов, 2008, с. 135, 136), что не противоречит тезису о длительном существовании алтатинской культуры в энеолитическое время.
Данная линия сопоставлений и наличие хвалынской керамики в культурных слоях алтатинских стоянок позволяют провести синхронизацию со вторым этапом самарской культуры и поздними памятниками неолитической средневолжской. Подобная синхронизации будет вполне правомерна для ранних алтатинских памятников. На своем позднем этапе культура соотносится по времени уже со среднестоговскими древностями Подонья. Ряд параллелей можно провести с керамикой Раздорского I поселения где уже в четвертом слое имеется сосуд с желобчатым венчиком, а с пятого слоя отмечен переход на отщепную технику обработки камня (Кияшко, 1994, с. 92).
В среднем слое Кумыски совместно залегают часть прикаспийской и хвалынская керамика. Таким образом, на основании стратиграфических наблюдений можно предполагать одновременное существование на каком-то отрезке первой половины V тыс. до н.э. позднейшего неолитического, прикаспийского, хвалынского и алтатинского населения.
Это предположение подтверждается серией новых радиоуглеродных дат.Все они, за исключением одной, получены по керамике в Киевской радиоуглеродной лаборатории. По интересующему нас периоду и региону их пока немного, но вместе с данными стратиграфии и фактами взаимовстречаемости разнокультурной керамики на энеолитических поселениях, они также свидетельствуют о параллельном развитии культур в нео-энеолитическом периоде. Для слоя 2А Варфоломеевки получено 6 дат, которые распределились в широком хронологическом интервале от первой четверти VI тыс. до н.э. до второй четверти V тыс. до н.э. (здесь и далее – в калиброванном значении) (табл. 1, №№ 1-6). Для верхнего слоя Варфоломеевки и прикаспийской керамики степного региона дат пока нет и приходится оперировать определениями, полученными по керамике прикаспийских стоянок Северного Прикаспия, пограничного региона со степным Поволжьем. Это даты для стоянок Буровая 40, 41, 42 и Курпеже-Молла, которые укладываются в интервал от конца V тыс. до н.э. до середины V тыс. до н.э. (табл. 1, №№ 7-14).
Даты хвалынских памятников происходят (кроме Хлопковского могильника) с поселенческих памятников лесостепного Поволжья и Северного Прикаспия и укладываются в первую половину V тыс. до н.э. Самая поздняя дата происходит со степного поселения Кумыска, но и дата по прикаспийской керамике с этого же поселения также наиболее молодая среди прикаспийских.
Одна из двух алтатинских дат относится ко второй четверти V тыс. до н.э. – другая – к началу IV тыс. до н.э. (табл. 1, №№ 28, 29). Всего две даты для алтатинской культуры конечно не позволяют сделать окончательный вывод о ее формировании во второй четверти V тыс. до н.э., но в нашем распоряжении имеются еще две даты по керамике средневолжской культуры, орнаментированной коротким зубчатым штампом и аналогичной алтатинской. Эти даты близки к дате алтатинских Ветёлок (табл. 1, №№ 30, 31). Всё это наглядно показывает сосуществование всех четырех степных культур Поволжья в первой половине V тыс. до н.э. и дополняет данные стратиграфических наблюдений.
На раннем этапе энеолита степного Поволжья (конец VI-перв. пол. V тыс. до н.э.) происходит одновременное культурное развитие поздненеолитического орловского и раннеэнеолитического прикаспийского населения и складываются хвалынская и алтатинская культуры. Предполагается, что пришлые скотоводческие хвалынские племена, занимали разные хозяйственные ниши с местным населением, так как экологический резерв региона, особенно его южных районов, невелик. Последнее, вероятно, явилось одной из причин расселения хвалынского населения вверх по Волге.
В свете синхронного существования культур неолита и энеолита последний может быть представлен в виде двух этапов – раннего, нео-энеолитического, частично синхронного с поздним неолитом (конец VI тыс. - первая половина V тыс. до н.э.) и позднего (вторая половина V тыс. до н.э.).
Установление синхронности трех энеолитических культур со второй четверти V тыс. до н.э. представляется принципиально важным для понимания процессов этнокультурного развития на протяжении всего позднего энеолита. Энеолитические культуры степного Поволжья не сменяются последовательно, а развиваются параллельно со второй четверти V тыс. до н.э. до появления памятников ранней бронзы. Прикаспийское население, начало формирования которого относится к нео-энеолитическому периоду (вторая половина VI-первая половина V тыс. до н.э.), вероятнее всего, продолжило свое дальнейшее развитие в памятниках типа Кумыски. Здесь эволюцию прикаспийской культурной линии можно увидеть в керамическом комплексе второй группы керамики Кумыски (Юдин, 2012 а, рис. 6, 1-19). Естественно, керамика этой группы уже несколько видоизменена и отягощена лесостепными влияниями. Но на Кумыске хорошо представлен комплекс каменной индустрии, который по своим основным характеристикам обнаруживает максимальное совпадение именно с прикаспийским комплексом каменных орудий, значительно отличающимся от алтатинского и хвалынского.
Материалы алтатинской культуры, несмотря на небольшое количество имеющихся дат, также показывают ее длительное существование. Это, в первую очередь, керамика, которая на нескольких памятниках имеет достаточно поздние черты (Юдин, 2010, с. 378).
Хвалынское население, несмотря на относительно ранние даты Хвалынских и Хлопковского могильников, продолжало развиваться и в позднем энеолите, так как всегда допускалось, что погребальный обряд ямной культуры в своих основных чертах мог сложиться только под воздействием хвалынского. Ряд новых материалов – курган Паницкое VI Б, грунтовое погребение Екатериновка – показывает возможность длительного бытования хвалынской культуры, как и родственной ей новоданиловской. Временной разрыв между хвалынской и ямной культурами также имеет тенденцию к сокращению за счет появления в степном Поволжье и Приуралье ямных погребений с ранними датами, вплоть до последней четверти V тыс. до н.э. (Моргунова и др., 2011, с. 5-61).
Таким образом, в настоящее время мы уже располагаем рядом фактов, позволяющих с большим основанием говорить не о трех этапах в развитии энеолита Нижнего Поволжья, а о трех энеолитических культурах, развивавшихся параллельно. Возможно, их было и больше, так как степная полоса Поволжья до сих пор исследована весьма неравномерно.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Васильев И.Б. Энеолит Поволжья (степь и лесостепь). Куйбышев, 1981.
Васильев И.Б. Культурно-хронологическое соотношение мариупольских и хвалынских памятников в Поволжье // Чтения, посвященные столетию деятельности в Государственном Историческом музее В.А.Городцова: Тез. конф. М., 2003.
Васильев И.Б., Выборнов А.А. Нижнее Поволжье в эпоху камня и бронзы // Древняя и средневековая история Нижнего Поволжья. Саратов, 1986.
Моргунова Н.Л. и др.: Моргунова Н.Л., Зайцева Г.И., Ковалюх Н.Н., Скрипкин В.В. Новые радиоуглеродные даты памятников энеолита, раннего и среднего этапов бронзового века Поволжья и Приуралья // Археологические памятники Оренбуржья. Оренбург, 2011. Вып. 9.
Телегин Д.Я. К вопросу о нео-энеолитическом времени на юго-западе Восточной Европы // Матерiали мiжнародноî археологiчноî конференцiî “Eтнiчна iсторiя та культура населення степу та лiсостепу Евразiî (вiд кам’яного вiку по ранне середньовiччя)”. Днiпропетровськ, 1999.
Телегин Д.Я., Нечитайло А.Л., Потехина И.Д., Панченко Ю.В. Среднестоговская и новоданиловская культуры энеолита Азово-Черноморского региона. Луганск, 2001.
Хреков А.А., Юдин А.И. Многослойная стоянка Шапкино VI // Вопросы археологи Поволжья. Самара, 2003. Вып. 3.
Черных Е.Н., Орловская Л.Б. Радиоуглеродная хронология энеолитических культур Юго-Восточной Европы: результаты и проблемы исследований // РА, 2004, № 4.
Юдин А.И. Варфоломеевская стоянка и неолит степного Поволжья. Саратов, 2004.
Юдин А.И. Алтатинская энеолитическая культура Нижнего Поволжья // Человек и древности: памяти Александра Александровича Формозова (1928-2009). М., 2010.
Юдин А.И. Поселение Кумыска и энеолит степного Поволжья. Саратов, 2012 а.
Юдин А.И. Нео-энеолитический период в степном Поволжье // Проблеми дослiдження пам,яток археологiї Схiдної України. Материали III Луганської мiжнародної icторико-археологiчної конференцiї, присвяченої пам,ятi С.Н.Братченка. Луганськ, 2012 б.
Таблица I.
Радиоуглеродные даты памятников степного и лесостепного Поволжья и сопредельных регионов.
Раздел: Археология Дата публикации: 23.08.2013 02:16:13
Вас могут заинтересовать другие материалы из данного раздела:
Сендимиркинский могильник в Чувашии
В 2011 году в Вурнарском районе Чувашии, на длинном узком мысу надпойменной террасы р. Ср. Цивиль между деревнями Сендимиркино и Буртасы краеведом И.Г. Павловым были найдены предметы, относящиеся к женским нагрудным и головным украшениям конца раннего железного века, которые были сданы в Чувашский государственный институт гуманитарных наук. С целью проверки данного местонахождения в мае 2012 года отрядом Археологической экспедиции ЧГИГН (Н.С. Березина, Е.П. Михайлов, Н.С. Мясников) были проведены разведывательные работы. В результате был обнаружен могильник II-III вв. н.э. и предшествующее ему селище того же периода. В июне 2012 года АЭ ЧГИГН в составе Е.П. Михайлова и Н.С. Мясникова при участии научного сотрудника Института истории АН РТ Д. Г. Бугрова (Казань) проводила дополнительные исследования на данном археологическом памятнике. Общая площадь раскопа составила 56,25 м²..
Археологические памятники мордвы к юго-востоку от г. Пензы (предварительное сообщение)
Окрестности г. Пензы уже довольно давно привлекали внимание археологов. О том, что на территории, занятой до настоящего времени лесной растительностью, к во-стоку от г. Пензы, прослеживаются следы древних поселений, было известно, по мень-шей мере, с конца XIX века. В этом районе в 1890-х гг. работал В.М. Терехин, член Пен-зенского губернского статистического комитета, краевед и археолог-любитель, а в 1920-х гг. вела раскопки Н.И. Спрыгина, сотрудница Пензенского краеведческого музея, крае-вед и археолог (Белорыбкин, Кишинская, 1995, с. 6-8). После 1920-х гг. интерес исследо-вателей к окрестностям города Пензы на некоторое время ослабел, однако в 1950-х гг. эта территория попадает в поле зрения М.Р. Полесских, профессионального археолога, сотрудника Пензенского краеведческого музея. .
К ВОПРОСУ О ЗНАЧЕНИИ МАТЕРИАЛОВ РАННИХ МОГИЛЬНИКОВ НИЖНЕГО ПРИМОКШАНЬЯ В ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ ИСТОРИИ ПОВОЛЖСКИХ ФИННОВ.
Разработка проблем происхождения и ранней этнической истории финского населения западной части Среднего Поволжья породила весьма широкий круг вопросов. Позиции отдельных исследователей на их разрешение носят во многом дискуссионный характер..
Вклад А.Е. Алиховой в изучение золотоордынского города Мохши (историографический обзор)
Золотоордынский город Мохши, располагавшийся в Примокшанье, на территории, которую в настоящее время занимает п. г. т. Наровчат, районный центр Пензенской области, был открыт А.А. Кротковым в начале ХХ века. Этому археологическому памятнику его первооткрывателем был посвящён ряд научных статей, в которых была восстановлена основная канва истории этого города. А.А. Кротков заложил добротную основу для дальнейшего изу-чения Мохши. Он охарактеризовал экономическое и политическое значение этого города, сделал ряд предположений относительно этнокультурного со-става населения, проживавшего в Мохши в золотоордынское время, и, в об-щих чертах, наметил планировку этого города. До настоящего времени ос-новные положения, выдвинутые А.А. Кротковым, в ходе работы над матери-алами, полученными во время работы на территории Наровчата и в его окрестностях, остаются почти без изменений и признаются верными боль-шинством исследователей. Серьёзной корректировке был подвергнут только план золотоордынского города Мохши, подготовленный А.А. Кротковым. Уточнение этого плана связано с деятельностью Анны Епифановны Алиховой. .
Вопросы этнокультурной истории Южного Средневолжья конца I тысячелетия н.э.
Географическим: своеобразием рассматриваемой территории является её замкнутость с запада Приволжской возвышенностью, с востока Бугульминско-Белебеевской. Они вытянуты в меридианальном направлении и являются водораздельными. В ландшафтном отношении это зона южной лесостепи на границе со степью. С севера граница проходит примерно на широте русла р. Большой Черемшан правого притока Волги, с юга по р.Чапаевке, также правого её притока. Переход от степи к лесостепи начинается на широте Самарской Луки Волги и междуречья Большого Кинеля и Самары. Самарская Лука Волги сама по себе является уникальным природным микрорайоном. В ландшафтном отношении её внутренняя часть разнообразна. В восточной части её расположен массив Жигулёвских гор, покрытый лесом. В западной части преобладает равнинный рельеф, представляющий собой лесостепь. Внутренняя часть Самарской Луки ограничена с запада руслом реки Усы, которая образует с Волгой почти сплошное водное кольцо вокруг неё..
В данной статье рассмотриваются основные теории происхождения елшанской культуры, наиболее аргументированой из которых считается теория Выбонова А.А. о среднеазиатских корнях елшанской культуры.
Антропологический состав населения могильника Кирилены (Молдова)
Летом 2011 г. будучи участником проекта МФГС «Летняя школа археологов» в Республике Молдова мной были изучены разновременные палеоантропологические материалы, хранящиеся в Национальном музее истории и археологии РМ. В данной публикации мной будут рассмотрены палеоантропологические материалы из курганного могильника близ с.Кирилены Унгенского района Республики Молдова. .
Комплекс раннего железного века с Явлейского 2 городища в Среднем Посурье
Около с. Янгалычево Дубенского района Ресублики Мордовия, в левобережье Суры на левом берегу коренного берега р. Лаша, зафиксирован комплекс из четырех городищ и ряда селищ, отмеченных на археологической карте П. Д. Степанова (1969. С. 47–48). Судя по характеру фортификационных сооружений (небольшая площадка, защищенная высоким шишковидным валом и глубоким рвом), а также по подъемному материалу, их сооружение связано с племенами именьковской культуры эпохи раннего средневековья (Степанов, 1969. С. 47–48). Все они расположены в овражных системах, скрытых соседними возвышенностями. .
Каменная индустрия Среднего Посурья эпохи энеолита
Особенности каменной индустрии — это часть признаков, характеризующих археологическую культуру. Для исследования были выбраны памятники эпохи энеолита: Утюж I, Утюж V, Утюж Бугор, Новая Деревня..
