Хорезмшах разбит,- славься род Чингизхана, На пике зенита Великий Хурал, В приволжские степи орда Бату - хана, Влилась словно лава, минуя Урал.
На белом коне, занеся меч над миром, Мечтал повелитель, окинув орду: "Искандер двурогий" мне будет кумиром, Я славу его на копье воспою.
В саду Курултая жить вечно заставлю, Я грозную память в веках о себе, Я имя своё как Искандер прославлю,- Весь мир покорю на монгольском коне!
№ 2. Батый у стен Козельска.
Великий монгол двинул войско для штурма, «Вперёд бахатуры, - победа в огне»! «Сей маленький город, урусов безумных, Набрался нахальства противиться мне».
«На щит этот город и сжечь под чистую, Мой дед Самарканд,- Бухару разорил, Я выносил славу его боевую, Я сотни народов себе покорил».
Полмесяца лезли монголы на стены, В крови захлебнулся бессмертный Козельск, Полмесяца бились дружины без смены, В бою отстояв всенародную честь.
«Злой город» промолвил восточный владыка, «Хурал далеко, я же выдохся весь», «К последнему морю, с мечтою Великой, Пока подожду, растеряв силы здесь».
№ 3. Конец похода.
Заря угасает в объятьях заката, «Вечерние страны, настала пора, Увидеть поход, что задумал когда-то, Священный мой дед у степного костра.
Со мною восток и кыпчакские земли, За мною стоит боевая орда, Кто голосу разума ныне не внемлет, Тех ждёт без пощады расправа моя».
Но как не отважны лихие тумены, Не может Европу орда охватить,- А войско устало и ждёт перемены, Батый ищет повод в улус отступить.
И ода о столь не простом человеке, С великой и яркой военной судьбой, Достойную память отводит на свете, Истории след, - «Золотою Ордой».
Читаю эти строки, и у меня опять всплывает в памяти рассказ матери о первых днях войны, о том, как провожали на фронт отцов, о голодном военном детстве. Как ранней весной ковыряли еще не оттаявшую землю в поисках мерзлой картошки, а поздней осенью кололи босые ноги о стерню, собирая колоски на полях. Летом было полегче: пустой суп из лебеды да крапивы хоть как-то поддерживал силы..
Все знают, что женщины добрее и милосерднее мужчин, и что современная Библия – это творение патриархального мира, попросту патриархата. Писали ее мужчины и, конечно, во всех земных грехах обвинили женщину – дескать, соблазнила, совратила, дала съесть не то яблоко. .
