Подводы ломились от разной поклажи, Бои за казармы означили фронт, Посыльный доставил пакет очень важный, В складах интенданту засыпать проход.
В складских лабиринтах был пост часового, Спешит разводящий закончить обход, Но так не успел,- после часа ночного, Сапер по приказу здесь всё подорвёт.
Маячит за Бугом морская пехота, И миг роковой тишину разорвал, Никто не заметил, что нету кого-то, И рухнул над складом огромный завал.
Война завершалась под гул революций, И кайзер Вильгельм нашу землю топтал, Под митинги левых, в огне контрибуций, С Германией мир Брест – Литовский настал.
Треть русских людей стала жить за границей, Легендой и слухом Париж обрастал, И там «на полях» без особых амбиций, Наш штабс-капитан про склады рассказал.
Тепло разливалось от старой казармы, Тогда капитан был по званью корнет, И были другие бои и плацдармы, И были те девять потерянных лет.
Здесь не было страха, всё было на совесть, Поляки разрыли бетонный завал, И внутрь зашли, даже не беспокоясь, Им «стой, кто идёт» гулкий свод приказал.
Во тьме непроглядной всё видится жутко, От страха поляки сбежать не смогли, Страх вылез наружу из чрева желудка, Открыв преисподнюю с центром Земли.
Но щелкнул впотьмах кто – то ручкой затвора, И следом послышался сдавленный вздох, Нет, это не чёрт, - «полно этого вздора», Живой человек – в этом главный подвох.
Здесь штабс-капитан опознал часового, Который в тот вечер стоял на часах, Устав запрещает сказать даже слово, Его и забыли тогда впопыхах.
Он нёс свою вахту безропотно стойко, Не в чем, не пеняя на злую судьбу, И кажется это особенно горько, Что даже медаль не досталась ему.
Как много в России забытых героев, Доверчивых, честных, Великих сынов, Какие дороже сокровищниц стоят, В чертогах несметных небесных богов.
Вас могут заинтересовать другие материалы из данного раздела:
Беседа Генриха и Елизаветы Тюдор
В комнате было светло: камин гостеприимно освещал помещение, создавая особую атмосферу, успокаивая глаз. Я здесь была раньше. Маленькой девочкой, в ожидании встречи с отцом. А теперь что я тут делала? Мой отец умер много лет назад, а я уже пять лет как правлю любимой Англией. Мой взгляд привлек портрет на стене. Красивая женщина с черным пронзительным взглядом смотрела на меня. Моя мать. Бедняжка Анна Болейн. Я вздохнула, и тут дверь открылась. Словно облако, легкое и едва заметное в комнату проник отец. Генрих VIII. Я присела в глубоком реверансе перед ним, склонив голову. .
