Последней крупной работой А.Е. Алиховой, в которой рассматривались материал города Мохши, была статья «Постройки древнего города Мохши» (1976), увидевшая свет в сборнике «Советская археология». Не смотря на название статьи, в ней затрагивается только одна из групп сооружений города Мохши – сооружения, выявленные на территории урочища Красный Ключ (поле Мелюковской коммуны по А.А. Кроткову).
Вступительная часть этой статьи посвящена истории города Мохши, что сближает эту работу со статьёй «Мавзолеи города Мохши-Наровчата». Однако на этот раз вступление более кратко и лаконично: А.Е. Алихова отмечает, что некогда на территории с. Наровчат Пензенской области располагался крупный золотоордынский город, что, вероятно, этот город возник на месте мордовского поселения, этот город с большой долей вероятности назывался «Мохши» (Алихова, 1976, с. 166). Далее А.Е. Алихова пишет: «Анализируя нумизматический материал, А.А. Кротков пришел к выводу, что он [город Мохши] являлся улусным центром в мордовских землях после прекращения жизни на Увеке» (Алихова, 1976, с. 166). В последнем замечании содержится фактическая ошибка, так как А.А. Кротков не утверждал, что жизнь в Укеке/Увеке прекратилась одновременно с приобретением Мохши улусного статуса. А.А. Кротков говорил только о «перенесении» административного управления (Кротков, 2011, с. 32), причём формулировка звучит так, что нельзя понять, имеет ли А.А. Кротков в виду утрату Укеком улусного статуса в связи с появлением улуса Мохши или нет. Однако эта ошибка, допущенная А.Е. Алиховой, заметна слабо и не играет существенной роли.
После краткой истории города Мохши А.Е. Алихова приступает к описанию местечка Красный Ключ, чтобы от него перейти к описанию сооружений, раскопанных здесь в 1959-1963 гг. Преимущественно, эти сооружения представлены банями. Первое сооружение, которое описывает А.Е. Алихова, - это так называемая общественная баня, которое ранее раскапывалось А.А. Кротковым (предположительно, именно это сооружение он интерпретировал как «алебастровый завод») (Алихова, 1976, с. 170). А.Е. Алихова подробнейшим образом характеризует и разбирает планировку этого сооружения (Алихова, 1976, с. 167, 169-170). Общественная баня города Мохши имела значительные размеры (11х10,5 м). у сооружения было подпольное отопление, печь примыкала к зданию с севера. Планировка мыльни была крестообразной, в центре мыльни располагался водоём (возможно, с фонтаном), в южной части мыльни находилось помещение, которое могло служить либо бассейном, либо ёмкостью для воды (Алихова, 1976, с. 167, 169-170). О том, что сооружение было общественной баней, А.Е. Алихова заключает из того, что оно, по своим планировке и конструктивным особенностям, близка Красной палате города Булгара, реконструкция которой была, преимущественно, осуществлена А.П. Смирновым и Н.Ф. Калининым (Алихова, 1976, с. 170). По мнению А.Е. Алиховой, внешний вид общественной бани также напоминал вид Красной палаты: «над центральной частью здания (мыльней) возвышался полусферический купол, а над боковыми частями коробовые своды. Четыре угловые помещения имели перекрытие также в виде небольших полусферических куполов. Внешне это пятикупольное здание на фоне соседних деревянных построек имело внушительный вид» (Алихова, 1976, с. 170).
После характеристики общественной бани, А.Е. Алихова приступает к характеристике группы сооружений, которые интерпретируются ей как частные бани. Это постройки 1, 2, 3, 5, 6, 7, 8 (общественная баня была названа А.Е. Алиховой постройкой 4). Исследовательница не останавливается на каждом сооружении отдельно, поскольку их планировка достаточно стандартна. От зданий сохранился фундамент, состоящий из стен и столбиков из сырцового, реже обожжённого кирпича, предназначавшихся для поддержки пола. Кроме того, все сооружения были снабжены дымоходами и печами. А.Е. Алихова характеризует их в общих чертах следующим образом: «В непосредственной близости от общественной бани по всему полю были разбросаны постройки, от которых на поверхности сохранились следы кирпича или обожженной глины. Раскопки некоторых из них неожиданно дали интересный материал.
Из восьми вскрытых построек семь имели однотипную отопительную систему идентичную встреченной в общественной бане… В основном это небольшие постройки размером от 8 до 27 м2. Для их устройства вырывался в черноземе до материковой глины котлован, в котором укладывался фундамент и столбики подпольного отопления» (Алихова, 1976, с. 171). Всего А.Е. Алихова отмечает в тексте семь сооружений, которые считает частными банями, тогда как на плане местности (Алихова, 1976, рис. 11) и в специальной таблице, где приводятся размеры и конструктивные особенности зданий (Алихова, 1976, табл.), указывается ещё одно помещение (постройка 9 по А.Е. Алиховой), которая не упоминается в тексте статьи. С большой долей вероятности, это сооружение также представляло собой частную баню. По крайней мере, в отчётах оно интерпретируется именно так (Алихова, Отчёт…, 1963, с. 1-2).
А.Е. Алихова ограничивается кратким перечислением особенностей некоторых их сооружений. Так, постройка 2, фактически, состояла из двух помещений, причём южная постройка, представляло собой помещение, в котором находилась печь, имевшая форму, близкую к кубовидной и частично заходящую в подпольную часть помещения. Посредством этой печи отапливалось северное сооружение, мало отличавшееся по конструкции от других частных бань. Постройка 2 замечательна ещё и тем, что в северной части сохранились остатки пола, располагавшиеся выше уровня рядов кирпичных столбиков. Примечательно, что нижние и средние ряды в основании пола состояли из кирпича стандартных размеров (25х25х5 и 26х26х5 см), тогда как верхние – из плиток размерами 34х39 см (Алихова, 1976, с. 174-175). Постройка 5 характеризовалась т-образной формой печи, так как устье печи было несколько шире, чем сама печь (Алихова, 1976, с. 176). В постройке 6 были осуществлены два захоронения, осуществлённые согласно с мусульманскими ритуальными традициями. При этом, в месте захоронения были убраны кирпичные столбики, подпиравшие пол постройки, а отверстия соседних дымоходов были закрыты кирпичами, поставленными «на ребро» (Алихова, 1976, с. 176). Постройка 7 отличалась тем, что его печь практически полностью находилась «внутри помещения», то есть под его полом (Алихова, 1976, с. 176). Наконец, постройка 8 отличалась, во-первых, сравнительно малыми размерами, а также тем, что вся печь сооружения находилась за пределами помещения (во всех случаев, кроме построек 7 и 8 печь находилась частично под полом, частично за пределами здания) (Алихова, 1976, с. 176).
По поводу функционального назначения сооружений этой категории А.Е. Алихова пишет в заключение: «постройки, сооруженные по типу бань со своеобразным отоплением, были в некоторых случаях безусловно банями. Это относится к постройкам 1 и 2, где вокруг было найдено более десятка обломков водопроводных труб (Алихова, 1976, с. 178-179). В принципе, интерпретация функционального назначения большинства сооружений урочища Красный Ключ (построек 1, 2, 3, 5, 6, 7, 8, 9) как частных бань, прочно закрепилось в современной науке. Сама А.Е. Алихова была явно неуверенна в точности своего определения, но, в дальнейшем, Э.Д. Зиливинская, изучив материалы, полученные А.Е. Алиховой во время раскопок в местечке Красный Ключ, также подтвердила, что эти постройки являются банями (Зиливинская, 1990, 2001).
Ещё одним сооружением, о котором А.Е. Алихова рассказывает весьма подробно, является так называемая чайхана: «Это довольно крупное здание, размером 7,8х6 м, располагалось в центре поля…, рядом с постройкой 2. По своим конструктивным особенностям оно резко отличалось от описанных выше…
Вход в чайхану располагался с северной стороны. С боков он был ограждён кирпичными стенами длиной 2,2 м и шириной 60 см.
Внутри помещения вдоль восточной стены был сооружен канн, под которым проходило два дымохода…
Главной отличительной особенностью, позволяющей судить о назначении этой постройки, является расположенный в центре погреб. Он был выложен из кирпича, положенного плашмя. Дно погреба, расположенное на глубине 1,7 м, считая от пола постройки, было вымощено хорошо пригнанными кирпичами» (Алихова, 1976, с. 178). Исследовательница даёт такое подробное описание остатков сооружения для того, чтобы подчеркнуть то, насколько оно отличается от окружавших его частных бань. Ясно, что это сооружение не является баней. При этом, и конструктивные особенности сооружения и находки, выявленные на его территории, как будто подтверждают интерпретацию постройки как чайханы (Алихова, 1976, с. 178), но, всё же, остаются некоторое сомнения в правильности такого определения.
Кроме того, А.Е. Алихова вскользь упоминает о небольшой постройке размерами 2х2,9 м, располагавшейся неподалёку от общественной бани. Исследовательница склонна рассматривать это сооружение как сторожку «для охраны общественной бани» (Алихова, 1976, с. 178).
Район Красного Ключа А.Е. Алихова считала местом расположения жилого района золотоордынского времени. Её не смутил тот факт, что на территории урочища не было выявлено ни одной жилой постройки. Этот факт А.Е. Алихова объясняла тем, что «Раскопки описанных бань, разбросанных на площади 2 га [несомненно, имеет место опечатка: местечко Красный Ключ имеет несравнимо большие размеры – Д.И.] не дают полной характеристики очерченного района, так как между постройками не исследованы большие площади» (Алихова, 1976, с. 178). Это положение выглядит весьма сомнительным, так как сама же А.Е. Алихова отмечает, что в разведочных траншеях, прокладывавшихся между отдельными сооружениями, находки весьма малочисленны (Алихова, Отчёт…, 1962, с. 28-31). Не смотря на это, мнение А.Е. Алиховой в дальнейшем было поддержано Э.Д. Зиливинской, которая считала частные бани урочища Красный Ключ усадебными: «Как размеры, так и взаимное их расположение, позволяют предположить, что эти бани были усадебными. В таком случае их было столько, сколько и дворов. Другие усадебные постройки не дошли до наших дней, так как были деревянными» (Зиливинская, 1990, с. 138). Различаясь в деталях, гипотезы А.Е. Алиховой и Э.Д. Зиливинской повторяют друг друга в главном: обе исследовательницы считают, что на месте урочища Красный Ключ в золотоордынское время был жилой район. Им, в настоящее время возражает Ю.А. Зеленеев, считающий, что фундаментальная архитектура, типичная для банных сооружений и деревянные лёгкие конструкции жилых помещений плохо сочетаются между собой. Мы считаем целесообразным присоединиться к мнению Ю.А. Зеленеева. С большой долей вероятностью можно предположить, что в XIV веке бани из-за их пожарной опасности, были вынесены за пределы городской черты, в урочище, которое позднее будет названо Красным Ключом. Косвенным образом наше мнение подтверждает тот факт, что пожароопасные печи для обжига кирпича, раскопанные А.Е. Алиховой в 1963 году, также находились за пределами городской застройки Мохши, притом сравнительно близко к урочищу Красный Ключ (Алихова, Отчёт…, 1963, с. 3-7).
Заключительная часть статьи «Постройки древнего города Мохши» весьма коротка. Сама же статья, имеет информационно-описательный характер. При работе над статьёй А.Е. Алихова явно задаётся целью подготовить сколь возможно подробное и полное описание сооружений урочища Красный Ключ. Напротив, подбор аналогий отдельным категориям этих сооружений и сопоставительный анализ играют в статье второстепенную и вспомогательную роль.
В статьях А.Е. Алиховой, к сожалению, не получают отражения интересные материалы, полученные во время раскопок 1963 года к югу от Красного Ключа и в районе строящейся нефтебазы (Алихова, Отчёт…, 1963, с. 3-11).
Значение археологических работ А.Е. Алиховой, осуществлявшихся на территории города Мохши, было весьма велико. Во многом наше современное представление о материальной культуре этого памятника основывается именно на изысканиях А.Е. Алиховой. Выходом же в свет статей А.Е. Алиховой всерьёз было изменено представление о планировке города Мохши, реконструкцию которой в 1920-х гг. осуществил А.А. Кротков. Ещё в заметке «Гончарные горны города Мохши-Наручадь» (1969) А.Е. Алихова ставит вопрос о точности планировки, подготовленной А.А. Кротковым. Она отмечает, что расположение в непосредственной близости друг от друга фундаментальной мечети, базарной площади, мусульманского кладбища и «производственного комплекса», состоящего из двух горнов, выглядит несколько странным, и может быть объяснено разве что разновременностью отдельных археологических комплексов. Исследовательнице здесь можно возразить: во-первых, точное место нахождения белокаменной мечети неизвестно, и А.А. Кротков локализировал её только приблизительно, поэтому между ней и гончарными горнами может прослеживаться и большее расстояние, чем предполагала А.Е. Алихова. Во-вторых, А.А. Кротков и В.П. Россин считали, что базарная площадь находилась в Мохши не в непосредственной близости от мечети, а на некотором расстоянии от неё, на территории, где в 1920-е гг. располагался двор школы первой ступени (более 200 метров к западу от бывшей Соборной площади). Таким образом, расстояние между горнами, мечетью и базаром было несколько больше, чем считала А.Е. Алихова, и потому эти постройки могли существовать одновременно.
Большое значение для дальнейшего изучения истории города Мохши было фактическое «открытие» могильника на территории урочища Мизгить. Как известно А.А. Кротков считал, что здесь располагается район с усадьбами богатых горожан, о чём говорила находка сооружения, которое исследователь считал жилой постройкой. А.Е. Алихова убедительно показала, что, скорее всего, А.А. Кротков имел здесь дело с золотоордынским мавзолеем, и что в районе урочища Мизгить располагается мусульманский могильник. Это было существенной корректировкой научных взглядов А.А. Кроткова.
Район урочища Красный Ключ А.Е. Алихова считала жилым, что вызывает серьёзные сомнения. Но, в то же время, исследовательница поставила под сомнение, что здесь находился «промышленный район», как считал А.А. Кротков. А.Е. Алихова убедительно показала, что постройка, которую А.А. Кротков считал алебастровым заводом, на самом деле представляет собой общественную баню. Определённую категорию сооружений с подпольным отоплением А.Е. Алихова считала частными банями. Это было только её предположение, потому что эти золотоордынские постройки, сходные между собой по своим конструктивным особенностям, ещё не имели аналогов. Но в 1982 году, значительно позже выхода в свет статьи А.Е. Алиховой, посвящённой этим постройкам (1976), в Азове было выявлено конструктивно близкое сооружение (Зиливинская, 1990, с. 133-134). Несколько позднее, в 1987 году, остатки сооружения, также имевшего некоторое конструктивное сходство с частными банями Мохши, было обнаружено на Селитренном городище (Зиливинская, 1990, с. 134). Все эти сооружения также были интерпретированы как частные бани, так что гипотеза А.Е. Алиховой нашла своё подтверждение.
В целом, о статьях А.Е. Алиховой, в которых затрагивается история золотоордынского города Мохши, можно сказать следующее: результаты большей части своих раскопок исследовательница отразила в трёх статьях, увидевших свет в 1969, 1973 и 1976 гг. и представляющих большой научный интерес до настоящего времени. В каждой отдельной статье А.Е. Алихова характеризует постройки определённого района: центральной части Наровчатского городища, урочища Мизгить и урочища Красный Ключ. Таким образом, осуществляется исчерпывающая характеристика отдельных районов Мохши. Исследовательница остановилась всего в нескольких шагах от того, чтобы подготовить исчерпывающую работу по истории археологического памятника в целом, тем более что археологические материалы были хорошо знакомы ей по собственным раскопкам. Такая обобщающая работа могла бы составить целый этап в истории изучения Наровчатского городища и его окрестностей. Но А.Е. Алихова, по каким-то причинам не подготовила этой работы, и нет оснований считать, что такой труд был задуман ей. На наш взгляд это следует связывать с особенностями научных интересов А.Е. Алиховой, которая вошла в историю археологии, в первую очередь как исследователь мордовских археологических памятников и этногенеза мордвы (Зеленеев, 2003). Исследования Мохши и его окрестностей, вероятно, воспринималось А.Е. Алиховой как «чужая» тема для исследования. На ту же самую мысль наводит то обстоятельство, что все статьи А.Е. Алиховой, посвящённые истории Мохши имеют информационно-описательный, а не аналитический характер. Создаётся впечатление, что А.Е. Алихова в этих статьях ограничивается введением материалов в научный оборот, тогда как их дальнейшую интерпретацию предоставляет другим исследователям. Как исследователь, мало специализировавшийся на истории золотоордынской городской культуры, А.Е. Алихова не считает себя готовой к подготовке обобщающей работы по истории города Мохши. Однако, как добросовестный работник, А.Е. Алихова не может позволить, чтобы интересный для науки материал оказался не введённым в научный оборот, поэтому, выпускает статьи информационно-описательного характера, избегая, где это возможно, обширных обобщений.
Источники:
Алихова А.Е. Отчет об археологических работах Мордовской археологической экспедиции в Наровчате // Архив ИА РАН.- Р-1.- № 1910.- М., 1959.- 19 с.
Алихова А.Е. Отчет о раскопках Наровчатской археологической экспедиции в с. Наровчат Пензенской области // Архив ИА РАН.- Р-1.- № 2102.- М., 1960.- 12 с.
Алихова А.Е. Отчет о раскопках Наровчатской археологической экспедиции // Архив ИА РАН.- Р-1.- № 2318.- М., 1961.- 15 с.
Алихова А.Е. Отчет о раскопках в с. Наровчат Пензенской области // Архив ИА РАН.- Р-1.- № 2570.- М., 1962.- 18 с.
Алихова А.Е. Отчет о раскопках Наровчатской археологической экспедиции в с. Наровчат Пензенской области // Архив ИА РАН.- Р-1.- № 2770.- М., 1963.- 12 с.
Зеленеев Ю.А. Отчет об археологических исследованиях в Наровчатском районе Пензенской области // Архив ИА РАН.- Р-1.- № 13631.- М., 1989.- 60 с.
Зеленеев Ю.А. Отчет о раскопках на Наровчатском водохранилище /г. Мохши/ в 1990 г. // Архив ИА РАН.- Р-1.- № 16508.- М., 1990. - 118 с.
Зеленеев Ю.А. Отчет об археологических исследованиях в Наровчатском районе в 1993 г. // Архив ИА РАН.- Р-1.- № 18384.- М., 1993.- 41 с.
Кротков А.А. Наровчат и его окрестности в историко-археологическом отношении / А.А.Кротков // Архив Наровчатского краеведческого музея-заповедника.- Наровчат, 1939.- папка № 74
2. Алихова А.Е. К вопросу о буртасах // Советская этнография.- М., 1949.- №1.- С. 48-57
3. Алихова А.Е. Гончарные горны города Мохши-Наручадь //Краткие сообщения института археологии. Выпуск 120. – М., 1969.
4. Алихова А.Е. Мавзолеи города Мохши – Наровчата // Советская археология.- М., 1973.- №2.- С. 226-237
5. А.Е.Алихова А.Е. Постройки древнего города Мохши // Советская археология.- М., 1976.- №4.- С. 166-179
6. Горюнова Е.И. Селище Полянки // Краткие сообщения Института истории материальной культуры.- Вып. XV.- М., 1947.- С. 105-107
7. Зеленеев Ю.А. Улус Джучи и его наследники // Исследования по древней и средневековой археологии Поволжья.- Чебоксары, 2006.- С. 214-218
8. Зеленеев Ю.А., Румянцев Г.Г. Исследования Наровчатского городища // Археологические открытия Урала и Поволжья.- Йошкар-Ола, 1994.- С. 45-47
9. Зиливинская Э.Д. Еще раз о банях города Мохши // Из истории области: Очерки краеведов. Выпуск II. – Пенза, 1990. – С. 129-138.
10. Зиливинская Э.Д. Бани Золотой Орды // Практика и теория археологических исследований.- М., 2001.- С. 174-225
11. Иконников Д.С. Материальная культура золотоордынского города Мохши (вторая половина XIII-XIV вв.) как объект исторического исследования (историография проблемы) / Д.С.Иконников // VIII Лебедевские чтения.- Пенза, 2007а.- С. 198
12. Кротков А.А. Никольский и Керенский клады джучидских монет // Труды СУАК. – Саратов, 1915.- С. 165-169
13. Кротков А.А. В поисках Мохши // Труды общества истории, археологии и этнографии при Сараитовском университете. – Саратов. - № 5. – С. 27-31.
14. Кротков А.А. К вопросу о северных улусах Золотоордынского ханства // Известия общества обследования и изучения Азербайджана.- Баку, 1928.- №5.- С. 71-79
15. Кротков А.А. Наровчат и его окрестности в историко-археологическом отношении: К 145-летию со дня рождения. – Пенза, 2011. – 74 с.
Автор: Иконников Д.С. Раздел: Археология Дата публикации: 23.08.2013 02:34:52
Вас могут заинтересовать другие материалы из данного раздела:
Керамический комплекс Лядинского могильника
В 1869 году при строительстве железной дороги Тамбов – Саратов, был обна-ружен Лядинский могильник принадлежащий древней мордве. В 1888 г. работы на могильнике проводил В.Н. Ястребов. Судя по отчёту, в погребениях им было обнаружено 86 глиняных сосудов. Однако для нашего исследования доступны только те, которые попали в иллюстрации отчёта (пять сосудов). Спустя сто лет, в 1983 – 1985 гг. на могильнике производила работы Р.Ф. Воронина. Она так же об-наружила 30 сосудов. Всего же было найдено около 116 горшков. В результате всех работ был накоплен большой материал по истории культуры и быта народа оставившего этот могильник. К сожалению, мы не имеем возможности получить доступ ко всему керамическому материалу из всех раскопок в связи с тем что, часть материала со временем была утрачена. .
К вопросу о специфике материалов поселения Лебяжинка III.
Воротничковая керамика энеолитического времени, содержащаяся в материалах Волго-Уральских коллекций неоднородна. Она различается размерами сосудов, формой (сечением) воротничка, фактурой, составом формовочных масс, элементами и мотивами орнамента, особенностями заполнения орнаментального поля. Уже по итогам раскопок Виловатовской стоянки был поставлен вопрос об её неоднородности и потенциальном разделении на этапы (Васильев 1980, с. 31)..
К вопросу о локальных районах срубно-алакульской контактной зоны по данным гончарной технологии.
В результате многолетнего изучения памятников эпохи бронзы Южного Урала, данный регион большинством исследователей признан контактной зоной двух крупных историко-культурных общностей: срубной и алакульской. (Рутто, 2003) В то же время, сам механизм культурных взаимодействий редко становился объектом специального исследования. И сами авторы работ по данной тематике всегда подчёркивали необходимость более детальной разработки проблемы (Рутто, 2003. С. 112)..
РАССЕЛЕНИЕ МОРДВЫ-ЭРЗИ В I ПОЛОВИНЕ II ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ
При изучении материалов средневековых мордовских могильников обращает на себя внимание то, что на исконных эрзянских и мокшанских землях с середины XIII века происходит постепенное уменьшение, как объёма погребального инвентаря, так и количество самих погребений. Погребений же, чётко датируемых исследователями XV веком практически не зафиксировано. Напрашивается версия о средневековом кризисе развития мордовского этноса. Статья Н.М. Арсентьева и В.И. Вихляева как раз посвящена данному вопросу. В ней авторы, на основании письменных и археологических источников связывают обезлюдение мордовских земель с Золотоордынским, а позже с Казанским влиянием. (Арсентьев, Вихляев, 2011. С. 26-29.) Наша работа – попытка на основании различных источников (археологических, письменных) рассмотреть социально-политические события, повлиявшие на расселение мордвы-эрзи в XII – XVI веках. .
Развитие института женщин-«литейщиц» поволжских финнов в эпоху средневековья
Одной из ярких особенностей, маркирующей культуру поволжских финнов эпохи средневековья, являются захоронения женщин с литейными принадлежностями (льчками, литейными формами, кусочками металла). На других территориях, в большинстве случаев пограничных с финно-угорским населением) они встречаются редко, не имеют строго стандартного набора и определенного местоположения в погребении .
К вопросу о территории распространения и происхождении хвалынской культуры
Во время раскопок 2006-2007 гг. на поселении Утюж I, расположенного вблизи с. Стемассы Алатырского района Чувашии на левом берегу небольшой реки Утюж вблизи ее впадения в р. Суру было обнаружено жилище, которое по ряду признаков можно отнести к хвалынской культуре. Это позволяет откорректировать ареал распространения хвалынской культуры..
Байбек - новая стоянка развитого неолита в Северном Прикаспии.
Обследование песчаных массивов, расположенных севернее р. Кигач Красноярско¬го района Астраханской области позволили выявить в 5 км на север от пос. Байбек в дефляционной котловине археологический материал: фрагменты грубых лепных керамических сосудов и каменные изделия. Размеры котловины с севера на юг 250 м, с запада на восток - более 300 м, она расположена в южной части разрушенного бархана значительных размеров: с севера на юг его протяженность око¬ло 1000 м, с запада на восток — до 400 м..
Энеолит степного Поволжья: три этапа или три культуры?
Энеолитическая эпоха степного Поволжья впервые наиболее полно была охарактеризована в трудах И.Б.Васильева, где она представлена сов-местно с памятниками лесостепи Среднего Поволжья и также полупусты-ни и пустыни Северного Прикаспия (Васильев, 1981). Еще более широкая картина энеолитического времени была представлена в последующей сов-местной с А.Т.Синюком работе (Васильев, Синюк, 1985). Предложенная тогда, более четверти века назад, трехступенчатая схема развития энеолита Поволжья явилась отправной точкой для последующих исследований и в основных чертах сохранила свою актуальность до настоящего времени. Конечно за прошедшие годы рядом исследователей эта схема была допол-нена, конкретизирована и соотнесена с культурами предшествующего вре-мени и синхронными культурными образованиями сопредельных регионов (Выборнов, 2008; Моргунова, 1995; Моргунова, 2011; Юдин, 2012 а). По-лученная общая картина энеолитической эпохи показывает, что процесс смены археологических культур носил в большей мере эволюционный ха-рактер, что вызвало существование нео-энеолитического периода в разви-тии населения степного Поволжья (Юдин, 2012 б)..
