Глава III. Хозяйственные занятия чеченцев в XVI-XVIII вв. Образование единого хозяйственного пространства // Очерк исторической географии и этнополитического развития Чечни в XVI-XVIII веках
Описание основных внутренних дорог Чечни было дано русским исследователем А.П. Берже в работе «Чечня и чеченцы», выпущенной в 1859 г. В той части, где речь идет о сообщении между горными поселениями автором дана статичная картина насчитывавшая века и тысячелетия. Приводим типичную характеристику одной из дорог: «От аула Нуй в аул Шекаро пролегает тропа, трудная для сообщения. Сначала она идет по северному скату Даргендукского хребта через аулы Ляшкерой и Багачирой (Чебирлоевского общества) лесистою и изрытою местностью и переправившись через речку Мужи-акх, текущую в крутых берегах, она следует трудным подъемом до соединения с вьючной дорогой, идущей из укр. Шатоевского в общ. Технуцал и Андию, после чего идет вдоль просеки до м.Ленешки 6 верст. От Ленешки опять отделяется тропа и следуя густым, крупным лесом мимо аула Бусуа, круто спускается к реке Шаро-Аргуну и в версте от аула Дай переходит ее в брод. Далее река следует вдоль Шаро-Аргуна и оставя аул Шаро вправо, через 7 верст поворачивает к аулу Шекаро, где по показанию жителей есть серебряные руды»cxvi.
Одно из первых сообщений о дорогах Чечни сохранилось в русских документах XVI в. Речь идет об изыскании в 1589г. маршрута для русского посольства в Грузию из Терской крепости через Горную Чечню: «идти послом безстрашно на Метцкие гребни, на Шихово племя, на Бурнашову да на Амалееву землю да на Батцкие гребни…»cxvii. Однако, в конечном счете, был избран другой маршрут: от Терской крепости по левому берегу Терека до впадения в нее Сунжи (в границах современной Чечни), после переправы через Терек вдоль левого берега Сунжи на «Горячий колодезь», затем с остановкой на «Холопенском городище», посольский кортеж дошел до «речки Быстрой», а еще через два дня вошел в горы (в районе нынешнего Владикавказа) и поднялся в «Ларсов кабак Салтан-мурзы», далее началось движение посольства по грузинской территории подконтрольной кахетинскому царюcxviii.
Первый вариант дороги в Грузию через Чеченскую равнину, далее в горы по Аргунскому ущелью на «Шибуты», затем на «Метцкие гребни» (Митхо или Маьлхи) и на Тушетию, подконтрольную восточногрузинским царям, более активно использовался грузинскими и русскими служилыми людьми, грузинскими царевичами и церковными деятелями в середине XVII в.cxix
Широкую известность в XVI – XVII вв. имели такие пути сообщения общесеверокавказского значения (пролегающие и по равнинной части Чечни) как: «Мичкизская дорога», «Османовская дорога», а также «Османовский перевоз» (брод) имевший важное стратегическое значение. Мичкизская дорога начиналась от впадения р. Белой (Гумс) в Сунжу и шла на восток по речке Мичиг параллельно южному скату Качкалыковского хребта к р. Аксаю выходя в Аух (в свою очередь по территории Ауха шли караванные дороги к внутренним дорогам Дагестана и Чечни) и в кумыкские земли. Она имела ответвления, выводившие на все аулы Мичкизской земли (Ичкерия), на Дагестан через перевалы Андийского хребта и на Дербентскую дорогу через Кумыкскую плоскость.cxx
Параллельно Мичкизской дороге по северному скату Качкалыковского хребта проходил отрезок Османовской дороги (называемой еще Дербентской) соединявшей благодаря многим ответвлениям такие торговые центры как Шемаха, Деребент, Тарки, Эндери с турецкими городами на Азовском и Черном морях. Маршрут этот шел от указанного хребта на запад через Сунженский перевоз и, далее: либо по Степной дороге по левому берегу Терека, либо по Алхан-Чуртской долине между Терским и Сунженским хребтом, а далее через Кабарду, Черкесию к рынкам Таманского полуострова, Анапе и Суджуку (совр.Новороссийск. - Я.А.). По этой дороге шли торговые караваны «ис Кумык в Кабарду и ис Кабарды в Кумыки и Шахову землю (Иран. – Я. А.)». Иногда эту дорогу называли и Кабардинской. Известный торговый путь связывал приморский юг Дагестана с ее внутренними районами и с Чечней: он шел по долине реки Самур, через Курах с выходом на Хосрех, далее к Кумуху, затем к северо-западу на Чох, Гидатль и через селения Андийского Койсу на Чечнюcxxi.
Необходимо отметить, что регион Северного Кавказа, заключенный между двумя морями так и не оказался вовлеченным в мировую морскую торговлю. Основной объем каспийской торговли приходился на русско-иранскую (азербайджанскую) морскую торговлю осуществлявшуюся напрямую между Астраханью – Дербентом, Баку и иранскими городами. В устье одного из протоков Терека, впадающего в Каспий, появилась в конце XVI в. русская пристань, обслуживающая Терскую крепость, находившуюся в 20 верстах выше по реке. Но к пристани могли подплывать только мелкосидящие суда, с которых грузы, в свою очередь, переправлялись вверх по Тереку до крепости на речных лодках. Из-за опасности штормов и отсутствия удобных бухт в данном районе Каспия, сообщение Терской крепости (русского анклава на Северном Кавказе) с Астраханью осуществлялась главным образом сухопутным путем, по так называемой Астраханской дороге.
В период Персидского похода войск Петра Первого в 1722-1723 гг. была заложена и, к 1725 г. закончена строительством, мощная крепость Святого Креста на реке Сулак в Дагестане в 20 верстах от устья реки. При этом река близ крепости была «запружена» и вся вода текла теперь через проток Сулака - Аграхань, впадавшей в одноименный морской залив. Благодаря этому, среднего размера морские суда смогли теперь подниматься из Каспия вверх по узкому заливу и одноименному протоку Аграхань до крепости.
Хуже обстояли дела с морской пристанью у города Тарки – столицы Тарковского шамхальства Дагестана. Во-первых, место было неглубокое, во-вторых, морской грунт не держал якоря, вследствие чего сильный ветер выбрасывал суда на берегcxxii.
От Тарков до Дербента не имелось ни одной удобной бухты для организации пристани. Поэтому Дербент как более или менее пригодный порт для стоянок судов оставался на протяжении XVI – XVIII вв. по существу главным торговым городом на Каспии, важной перевалочной базой многочисленных горских народов Северо-Восточного Кавказа. Известно, что Каспий служил нуждам не только русско-иранской торговли, здесь имели сбыт большие объемы товаров из Турции и Индии. Более того, в 30-40-х гг. XVIII в. английские купцы, жившие в Санкт-Петербурге завели в 1738 г. торговую факторию в иранском Рештеcxxiii.
К концу XVIII в. по сведениям астраханской таможни привоз и отвоз товаров из Астрахани (включая и горские товары) доходил до 1,5 миллиона рублей, привоз морем из Астрахани, Баку в основной иранский порт «Зинзили» (Энзели) составлял 660 000 рублей. Выделить здесь процент горских товаров сложно, можно с уверенностью указать только на марену (она шла исключительно из районов Терека) на сумму в 30 000 рублейcxxiv.
Территориальное расширение Османского государства в XV–XVII вв. превратило Черное море во внутренний водоем империи. На северокавказском и крымском побережье Черного моря турки еще в ХУ в. уничтожили последние укрепления и города генуэзцев, опустошили прибрежные районы Черкесии. Однако экономические и политические обстоятельства потребовали от турок укрепления берегов и налаживания мирных связей с горским населением. Так, на Таманском полуострове османы укрепились в крепостях Темрюк, Кызыл-Таш и Тамань. Последняя превратилась к XVIII в. в торговый город с населением в 6 тыс. человек. Здесь было до 100 лавок.
В начале 20-х гг. XVIII в. султан приказал построить два укрепления на черноморском побережье Северного Кавказа: Суджук-Кале (Цемесская бухта) и Геленджик. В 1781 г. была отстроена заново Анапа, ставшая столицей турецких владений в этом регионе. В 1791 г. здесь, судя по некоторым данным, было несколько тысяч человек гражданского населения и богатые торговые предприятия. Кстати, из-за сложного рельефа морского побережья, Анапа являлась единственным портом, куда по суше подходила колесная дорога из Кабардыcxxv.
Самой важной турецкой крепостью в Восточной Европе с конца XV по конец XVII в. являлся Азов, где также осуществлялась широкая торговля. Следует учитывать, что собственно горские товары с Северного Кавказа шли не только в турецкие крепости, но и на полуостров Крым, на богатейшие рынки Крымского ханства.
По данным французского наблюдателя М. Пейсонеля (50-е гг. XVIII в.) горцы Северного Кавказа, в первую очередь черкесы, завозили на побережье для турецких купцов огромное количество готовых ремесленных изделий, продукцию кустарных промыслов, а также икру, мед, воск, шерсть, шкуры домашних и диких животных. Судя по всему, значительного объема достигала работорговля. Главным торговым местом на Таманском полуострове М. Пейсонель считал г. Копыл в «2 лье от реки Кубани», где насчитывалось 4000 жителей, 2 мечети, 5 караван-сараев и 500 лавок. Сюда турки привозили товары для распространения на всем Северном Кавказеcxxvi. Для горцев Чечни, да и всего Северо-Восточного Кавказа, черноморские пристани, турецкие и крымские города являлись вполне доступными. В 1792 г. чеченец Гасан-Хаджи показал, что он кроме дагестанских и чеченских селений «бывал также на Таманском острове, для торгового промысла» cxxvii.
Некоторое значение для горных чеченцев продолжали сохранять торговые центры в Закавказье – грузинские города Телави (с XVII по XVIII в. был столицей Кахетинского царства) и Тбилиси (столица Картлии и Картло-Кахетинского царства). Город Тбилиси в XVIII в. возродился как торговый и ремесленный центр Закавказья и, более того, здесь к 70-х гг. XVIII в. возникают первые на Кавказе крупные производственные предприятия мануфактурного типа.
К 1769 г. в рамах оказания помощи Картло-Кахетинскому царству, выступившему на стороне России в русско-турецкой войне 1768-1774 гг. русские военные специалисты, используя труд ингушей и осетин проложили по существу новую дорогу чрез Дарьяльское ущелье по которой мог передвигаться, хотя и с большим трудом, колесный транспорт. По этой дороге в Грузию, были переброшены русские батальоны и одновременно началось движение товаров и купцов из Закавказья на Северный Кавказ и обратно. Грузинское правительство установило льготные пошлины на товары ввозимые этим путем с севера.
Грузинские, и в особенности армянские купцы, жившие в Грузии, Армении и Иране активно проникают на рынки Северного Кавказа, торгуя в Кизляре, Моздоке, в казачьих станицах и горских аулах. Здесь же на Тереке оседают грузинские переселенцыcxxviii.
Российские торговые центры на Северном Кавказе стали по существу складываться с конца XVI в. Значение Терского города, как крупнейшего политического центра и торгового рынка сохранялось на протяжении всего XVII в., а к концу первой четверти XVIII в. данная роль переходит к крепости Святого Креста на Сулаке. Наконец, в 1735 г. учреждается на одном из протоков Терека новая крепость Кизляр, быстро превратившаяся в важный торговый и винодельческий центр не только Северного Кавказа, но и Юга России привлекавший, кстати, тысячи северокавказских горцев на сезонные работы. В 1762 г. строится крепость Моздок, в 70-х гг. XVIII в. еще целый ряд укрепленных пунктов на всем протяжении пограничной линии от Каспия до Азова и Черного моря. В 1784 г. русские укрепления шагнули вглубь горских земель – у начала Военно-Грузинской дороги сооружается крепость с символическим названием Владикавказcxxix.
Учреждение в ХVI в. Терского города, наряду с ростом торгового значения Астрахани, имело значение не только в плане развития русско-кавказских связей но и всего Волжско-Каспийского торгового пути, что не осталось не отмеченным не только московским, но и европейским купечеством. Через Астрахань и Терский город в Персию устремляются сухопутным и морским путем посольства и купцы европейских стран. Во второй половине XVII в. остро встала проблема транзита иранского шелка в Западную Европу через Северный Кавказ и Россию: она была решена на основе соглашений Ирана и восточных купеческих компаний с русским царем Алексеем Михайловичемcxxx.
Указанному соглашению от 1667 г. предшествовала «торговая» война между Ираном и Россией перешедшая в серьезные боевые действия на Тереке и Сунже. Так сложилось, что в 40-50-х гг. XVII в. большие объемы иранского шелка потекли в Европу сухопутным путем через Дагестан, Чечню, Кабарду и Черкесию по северокавказской торговой дороге к Черному морю, что лишало возможности Россию получать пошлины, да и участвовать в шелковой торговле непосредственно. С целью воспрепятствовать транзиту иранского шелка через горские земли, царские власти восстановили в июне 1651г. Сунженский острог на важнейшем «перевозе» через Сунжу позволявшем контролировать и терские броды. Еще ранее терско-гребенские казаки открыли массированные грабежи торговых караванов, что вызвало серьезные протесты дагестанских феодалов и иранских властей, получавших большие доходы за счет охраны караванов с шелком.
Боевые действия с привлечением тысяч «ратных» людей из североиранских (азербайджанских) ханств, Тарковского шамхальства,Эндерейского владения и из чеченских «землиц» (Мичкизы и Шибуты) прошли в 1651-1653 гг. и закончились своеобразным компромиссом: торговая дорога была открыта, казаки «воздержаны» от набегов, а Сунженский острог срыт. Но, вместе с тем, подданные иранского шаха - армянские купцы Джульфинской торговой компании, открыли в Москве переговоры о направлении шелкового транзита в Европу через Россию по Волжско-Каспийскому путиcxxxi.
Торговые и ремесленные центры собственно Чечни в XVII–XVIII вв. не столь известны в источниках, поскольку они не играли региональной роли. На роль региональных торговых центров рано стали претендовать такие крупные селения Северного Дагестана как Эндерей, Аксай и Тарки. Последний в ряде материалов определяется как город. Роль северокавказских региональных торговых центров брали на себя и русские города-крепости на Сунже, Тереке и Сулаке: Сунженский острог (1567, 1651 гг.), Терская крепость (Терки, Тюменский городок, 1589 г.), крепость Святого Креста (1723 г.), Кизляр (1735г.), Моздок (1762 г.) и другие. На ярмарки и постоянные базары в указанных крепостях съезжались русские, горские, иранские, армянские, индийские и среднеазиатские купцы. Довольно рано, с XVI в., важную торгово-посредническую роль во взаимоотношениях русского государства с Кавказом стала играть Астраханьcxxxii.
Вместе с тем, целый ряд аулов Чечни, особенно предгорной и равнинной зоны, брали на себя роль торговых и посреднических центров районного масштаба. Если в XVI в. документы дают нам известные данные об «Окоцой землице», являвшейся феодальным владением, - «юртом» мурз Ишеримовых, с главным селением «Старый Окох» (Ширч-аух), то в XVII в. можно судить о таких ведущих «землицах» Чечни как и Мичкизская земля», «Шубуты» и «Мереджинцы». К середине – второй половине XVII в. на Чеченской равнине быстро растут хлебопроизводящие аулы и общества: Чечен-Аул, Брагуны, Атаги, и Гехи, служившие средоточием товарообмена между горами и плоскостью, между Чечней и Дагестаном, между русской пограничной линией и всей остальной Чечней. В XVIII в. на территории Чечни согласно документам известными аулами, где проходили базары и осуществлялся широкий товарообмен были: Чечен-аул, Брагуны, Старый Юрт (Девлет-Гирей-аул), Гудермес, Дарго, Шатой, Даттых, и др. Так, в 70-х гг. XVIII в. о Брагунах были оставлены данные о том, что "поселяне суть хорошие сельские хозяева" имеющие племенных лошадей, богатые сады и виноградные плантации, а так же, что здесь "по причине торга" постоянно проживает 10-12 армянских торговцев.cxxxiii
Материалы конца XVIII - начала XIX в. говорят и о вовлечении в торговлю и самых западных нахов-чеченцев. Так, карабулаки "изобиловали" продукцией скотоводства, земледелия и пчеловодства настолько, что имели "в том свою промышленность продавая хлеб, мед, скот и масло в довольном количестве,…".cxxxiv
Отдельно следует остановиться на вопросе торгово-экономического значения для Чечни ремесленных и торговых центров Терско-Сулакского междуречья и Прикаспия – кумыкских поселений Тарки, Аксай и Эндерей (два последних имели кстати и известную долю чеченского населения).
Тарки в XVI – XVIII вв. получал товары через купцов из Ирана, России и Закавказья морским и сухопутным путем. Сюда идут с запада сухопутным путем товары из Турции, Крыма, Черкессии и из ногайских улусов расположенных за Тереком. Став в XVI – 40-х гг. XVII в. столицей Кази-Кумухского (Тарковского) шамхальства селение Тарки постепенно превращается в средневековый восточный город с цитаделью и ремесленно-торговым посадом. Вскоре сюда начинают поступать из Астрахани, помимо русских, также и европейские товары, например английские и немецкие сукна. Население Тарков по мнению отдельных авторов выросло к XVIII в. до 8 тыс. человек и здесь насчитывалось до 1500 домовcxxxv.
Ближе к собственно горскому хозяйственному миру стоял знаменитый Эндерей – торговый и духовный центр не только Кумыкии, но и всей предгорно-равнинной части Северо-Восточного Кавказа. Здесь происходили еженедельные пятничные базары, куда поступали товары из Нагорного Дагестана, Чечни, Кабарды, казачьих станиц и царских крепостей. Сюда гнали лошадей из дальних черкесских и ногайских аулов, ехали купцы из Стамбула и Крыма. Восточные купцы приезжали сюда зачастую за живым товаром; на местном работорговом рынке - «Ясыр-базар» - продавали пленников из Закавказья, Средней Азии и Персии. Скрытно продавали и похищенных детей из горских ауловcxxxvi.
В XVIII в. растет ремесленное значение Эндерея, здесь складываются некие цеховые начала и, как во всем Дагестане, зарождается примитивная форма мануфактуры – «рассеянная», когда скажем, производство того же кинжала распадается на ряд операций – один мастер выковывает клинок, второй делает ножны, третий работает по серебряному прибору кинжала и т.д. Отметим, что по свидетельству очевидца в первой четверти XIX в. в Эндерее проживало около «двадцати тысяч мусульман и евреев» усердно трудившихся в своих «мастерских». Более ранние данные говорят, что в Эндерее насчитывается до 3000 домов, а другие всего 1500cxxxvii.
«Деревня сия (Эндерей – Я.А.) есть всему кавказскому народу воротами ведущими на плоскость» – утверждал комендант Кизляра конца XVIII в. А.И.Ахвердов, упоминая в числе этих кавказских народов и чеченцевcxxxviii. Данная характеристика была относима и к другому кумыкскому селению – Аксай, стоявшему на границе кумыкских и чеченских земель.
Селение Аксай, к началу XVIII в. ставшее главным населенным пунктом Аксайского княжества, устраивало еженедельные базары, на которых происходил широкий товарообмен горскими товарами. В отличие от Эндерея здесь существовал и большой конский рынок. В Аксае также встречались купцы из разных странcxxxix.
Как к ближайшему торговому центру на горской земле в Аксай приезжали для покупки съестных запасов жители русских Терков, а позже и Кизляра. По данным начала XIX в. численность домов доходила до 800cxl.
Русские наблюдатели отмечают, что: «Производимый в оном торг привлекает туда много соседственных чеченцов…» В 1818г. генерал А.П. Ермолов подытожил значение Аксая и Эндерея в региональной хозяйственной системе, отметив, что эндереевцы и аксаевцы «удерживают с чеченцами связи для выгод торговли»cxli.
Посредническая роль кумыкских центров в экономической системе местного горского мира в XVIII в. усиливалась их связями, как близким Кизляром, так и далеко отстоящим от Терека и Сулака приморским городом Дербентом. Пользуясь, как иранский порт, свободным поступлением разнообразных персидских товаров и производя шелковые и хлопчатобумажные ткани «на своих фабриках», Дербент вел торговлю не только с Астраханью и Кизляром, но и, что важно, «с пограничными кумыцкими деревнями: Андреевскою, Аксаевскою, Костековскою…». Более того, дербентское купечество держало в своих руках торговлю таким важным товаром как марена, приобретаемой на Тереке и Сулаке, часть ее продавали и в Астрахани.cxlii
Во второй половине XVIII в. русские власти освободили от таможенных пошлин на «непеределанную» продукцию подданных кабардинских и кумыкских князей, сохранив в то же время пошлины как инструмент давления в отношении жителей чеченских селений. Это обстоятельство еще раз усилило посредническую роль таких селений как Эндерей, Аксай, Тарки и Брагуны, в торговле с Чечней и вызвало миграционную подвижку чеченцев на Кумыкскую плоскость. Так, в том же Аксае жители Чечни меняли свои товары: сыромятные кожи, меха, воск, мед, скот, войлоки на порох, свинец, огнестрельное оружие, чугунные котлы, холст и фабричные ткани, вывоз которых в Чечню без пошлин в Кизляре был невозможенcxliii.
Таковы были основные торговые центры и пути сообщения на Северном Кавказе в XVI – XVIII вв., которые оказывали самое непосредственное воздействие на развитие торговли собственно в Чечне. Но двигателем внутренней торговли зачастую является внешняя торговля, которая в нашем крае рано стала ориентироваться на Россию.
Первые данные о торговых связях населения чеченских обществ и владений с Россией относятся к 1605г. и связаны с закупкой панцирных доспехов в Москве посольством Ших-мурзы Окуцкого во главе с его племянником мурзой Батаем Шихмурзиным: «Вели, государь, мне, холопу своему купити про свой обиход панцырей, и шеломов, и шапок железных и наручей на себя и свои люди на пятнадцать человек…». Эти и другие ранние данные о русско-чеченских торговых контактах были проанализированы Т.С.Магомадовойcxliv.
Те же служилые ауховцы-окочане (жившие в Терской крепости с 1596 г.) и гребенские казаки часто ездили по поручениям терских царских воевод в различные нахские общества (преследуя при этом и торговые цели): «и в Окоцкую, и в Мичкискую, и в Шибутцкую, и в Мерезинскую, и в Отчанскую, и в Колканскую, и в Мулкинскую … землю»cxlv. Так в 1629 г. терский конный стрелец Девятко Савельев рассказал: «Езживал он де с Терка… в горы и в горах… в Колканех да в Мылкыцех свинец покупывал и на Терек приваживал, …»
Однако наиболее полные и развернутые данные о роли и месте чеченцев-окочан в развитии русско-горской торговли дают документальные данные XVII в. выявленные в свое время Т.А. Исаевой. В ее статье на эту тему соответствующие документы были развернуто проанализированыcxlvi. Историк Ш.Б.Ахмадов в свою очередь выявил новые материалы Астраханской таможни о торговле окочан-чеченцев в первой четверти XVIII в.cxlvii
Выявляется, что чеченцы жившие как в Терском городе, так и в Окочанской слободе под Терками занимались торговой деятельностью вывозя местные горские товары в Астрахань (и даже в Москву), а из Астрахани ввозя на Терек русские изделия для продажи. Так, в 1672 г. из Астрахани был отпущен в Терки морем терский окочанин Яктуначку Кумыков с тремя работными людьми и с товаром – мука ржаная, котлы медные, сукно и «коробки», скорее всего ларцы. В следующем, 1673 г. зафиксирован приезд в Астрахань из Дербента окочанина Ялбечка с восточными тканями и сафьяном. В 1675 г. служилый окочанин Конейко Аллабердеев вывез морем из Астрахани в Терки – 50 коробок «красных», 10 ларцев, 4 медных котла, 20 чашек, 8 зеркал, 5 мешков проса и т.д.; в 1676 г. несколько окочан вывозят из Астрахани в Терки 400 пудов соли, а окочанин Энбулатка Эльмурзин «в своем стружку с товаром» везет из Астрахани муку, коробки, ларцы, зеркала, 2 тыс. иголок, 60 ножниц, 2 пуда котловой меди, ткани и т.д.cxlviii
Естественно, что такие партии товаров служилые окочане, пользовавшиеся как русские подданные значительными льготами в торговле, ввозили на Терек отнюдь не для личного пользования. Более того, известно, что в терских слободах для приезжих «из-за границы» горцев служилыми окочанами устраивались «самочинные торги» где эти и подобные товары реализовывались без уплаты вывозных пошлин. В начале XVIII в. «окочанская торговля» товарами русского производства продолжает развиваться. Но при этом присутствует и вывоз в Астрахань товаров восточного (главным образом ткани) и местного производства: меха, бурки, шкуры, пряжа и др. Терские окочане ездят и в горские аулы, чаще на базары Аксая «для покупки припасов», но при этом им приходится при возвращении платить пошлины. Ездили они и в чеченские аулы, в частности в 1708 г. отмечен некий уздень Лаузан с «двумя товарищами-окочанами», находившихся в Чечен-Ауле для продажи рыбыcxlix.
В 1718 г. окочанин Кирей Соломонов привозит в Терки морем 800 аршин простого холста и 300 аршин «холста ровного», меха заячьи, зеркала, удила, ножницы и т.д. И наоборот: приехавший из Терков в Астрахань окочанин Богамет Алеев «явил товара 120 бурок черкасских (горских. - Я.А.)», другой окочанин в том же году привез в Астрахань «45 сукон черкасских плохих, 20 бурок черкасских»cl.
Торгово-посредническая роль собственно терских (впоследствии кизлярских) окочан-чеченцев в развитии внешней торговли Чечни и, в целом, в развитии русско-чеченской торговли, была значительной. Надо отметить, что данная высокая роль проявилась и в установлении в 1747-1748 гг. правления сына генерал-майора русской службы Эльмурзы Бековича-Черкасского – ротмистра Девлет-Гирея в чеченских селениях Герменчик и Шали. Это было не случайно. Дело в том, что начиная с первой трети XVII в. окочане выступали аталыками (воспитателями) наследников служилых кабардинских князей, возглавлявших иррегулярные военные силы России на Терекеcli. Воспитанники перенимали язык и культуру своих приемных родителей, в данном случае чеченцев.
Герменчиковцы и шалинцы, следом «чебутлинцы», мотивировали свое намерение быть в «ведомстве» Девлет-Гирея желанием «дабы им с купечеством в город Кизляр, в казацкие гребенские городки тако в Андреевскую, Аксайскую и протчие деревни ездить под защищением было свободно». В свою очередь, в октябре 1747 г. властям Кизляра предписывалось допустить свободный пропуск по требованию Девлет-Гирея «быков, коров и рыбы» для его «подвластных» через заставыclii.
В 1751-1754 гг. князь Девлет-Гирей из-за недовольства «подвластных» оставив Герменчик, переселился под покровительство русских властей на северный склон Терского хребта напротив Червленской станицы. Сюда подселились кроме его крепостных, уздени из числа окочан и герменчиковцев, а позже ремесленники- армяне и другие. Новый аул - Девлет-Гирей-аул (Старый Юрт) быстро занял важное место в русско-горской торговле и в ремесленном производстве (к примеру, в производстве бурок)cliii.
Довольно рано девлетгиреевцы включились в посреднические торговые операции на Северном Кавказе. В марте 1763 г. в донесении ротмистра Ступишина отмечалось, что они перегнали за Терек 1,5 тыс. лошадей для продажи в Персию: «только свои ль или в препровождении» о том осталось для властей неизвестнымcliv.
Развитие русско-чеченской торговли в XVIII в. еще недостаточно исследованно в исторической науке. Неизвестны, к примеру масштабы прямой горско-казачьей торговли, характеризуемой царскими властями «контрабандной». Между тем, в 1753 г. группа чеченских старшин написала в адрес кизлярского коменданта, запрещавшего поездки чеченцев в казачьи селения: «[мы] всегда ездили в казачьи городки для торгу, и во оных казачьих городках мы покупали рыбу и тем детей своих кормили». В 1765 г. один из чеченских князей (Алисултан Казбулатов) просит разрешения «подвластных своих до 100 ароб отправить в казачьи городки… (для приобретения – Я.А.) рыбы, и соли и протчие», под собственным сопровождением.clv
Автор: Ахмадов Явус Зайндиевич Раздел: История России Дата публикации: 03.01.2014 00:24:14
В начале Первой мировой войны Оттоманская империя придерживалась нейтралитета. 2 августа 1914 года между Турцией и Германией была заключена тайная конвенция, согласно которой Османская империя присоединялась к противникам Антанты..
Будущий прелат. Учёба в Санкт-Петербурге. Часть 1,2
Прослеживая судьбу латгальского юноши из крестьянской семьи эссе знакомит с работой дореволюционной гимназии при церкви Св. Екатерины, с составом воспитанников и преподавателей, акцентируя внимание на выходцах из Латгалии..
Семья Романовых всегда была на виду, ничто не ускользало от зоркого ока многочисленных придворных, всё должно быть пристойно, всё-таки царская семья. Но были в истории Романовых и тайны, которые скрывались, не предавались громкой огласке. Одной из таких страниц была судьба великого князя Николая Константиновича Романова..
Личность Михаила Романова в жизнеописаниях историка Н.И. Костомарова
Несколько лет назад массовые представления о российской истории напоминали заколоченный дом со строго дозированным поступлением света и воздуха через открытую форточку. Сегодня мощный сквозняк швырнул нам забытые факты, недоступные в прошлом мемуары и романы, эмоциональные размышления историков. Но вместе с тем пришли откровенная фальшь и случайные ошибки, ложь и неточности в фактах. Это относится и к истории дома Романовых. Были и «минусы»» и «плюсы». История никогда не была и не будет одноцветной, она наполнена гаммой разноцветья..
Мой прадед, Веселков Павел Сергеевич во время ВОВ был защитником Ленинграда, он пережил тяжелые дни блокады, получил многочисленные ранение, после полученных ранений оказался в госпитале. Он получил очень много орденов и медалей, за защиту Ленинграда. .
Навечно в памяти народной (к 112-летию со дня рождения Н.Ф. Ватутина)
Шестьдесят восемь лет прошло с тех трагических дней, когда вся страна с напряжением вслушивалась в тяжелые размеренные слова: «От Советского Информбюро…» - но память о героях Великой Отечественной войны, славных сынах Отечества, тех, чьи имена вписаны в Книгу бессмертия, жива в нас, потомках славных победителей. Николай Федорович Ватутин … Это имя дорого для любого человека, живущего на Белгородщине, не менее дорого и значимо, чем имена Суворова и Кутузова. .
Иноки Пречистой Богородицы Донского монастыря в конце XVII - начале XVIII вв.
Штат общины Донской обители комплектовался из двух сегментов: монашествующих и светских служителей. Обе фракции коллектива были неразрывно взаимосвязаны. Не было бы иноков – не мог бы существовать институт монастырских служителей..
История создания и деятельность МБОУ «ВСОШ № 1» в 1950-1960-е годы
Я учусь в Вечерней общеобразовательная школе № 1 г. Кумертау. Немногие жители нашего города знают о ее существовании, а тем более знают ее историю. Хотя очень многие жители Кумертау и его окрестностей или их родственники прошли через ее стены. Поэтому, актуальность моей работы высока – знание родной истории является необходимым условием сознательного гражданина. .
