Весь Рим стотысячной толпой, Пришел смотреть на страшный бой, С трибун высоких поболеть, И, разыграв на деньги смерть, В азартном зрелище пари, На льва поставили они.
В экстаз вошел амфитеатр, Внизу фракиец-гладиатор, Коротким греческим мечом, Дерётся с разъярённым львом.
На сцене кровью истекая, От ран чудовищных страдая, Под шум любителей страстей, Невольник гибнет средь людей, Забавы ради умирая, С тоскою в сердце, вспоминая, Просторы родины своей,- Жену, и маленьких детей.
И перед смертью понимает, Что бой последний отнимает, Мечту заветную друзей, Бежать с Капуйских лагерей.
Экстаз, ревёт амфитеатр, Упал на землю гладиатор, И восхищённый Рим кричит, И в труп растерзанный летит, Как знак признательной любви, И тонет в пролитой крови, С трибуны брошенный цветок, И тонкий женский голосок, О чём-то нежно лепетал, И до арены долетал, Призыв римлянки молодой, Чтоб повторился страшный бой.
Арену слуги убирают, Песочком свежим обновляют. Подранка льва с трудом в вольер, Копьём загнал легионер. Рабы печально унесли, Фракийца мёртвого с земли, А Рим с трибуны ликовал, Им труп надежду оправдал!
Встал я рано. Учитель уже сидел подле моей кровати. Его седая борода светилась в лучах восходящего солнца, проникавших через маленькое окошко в моей комнате..
- Да заткнись ты, ржа несчастная! Стонет и стонет! Каждую ночь скулит! Достал уже… Застынь! Дай поспать! – четырёхпалой отточенной ручкой заносчивая Алюминька больно тыкнула Зильбера в бок и пихнула его в угол ящика. Зильбер опрокинулся ничком и мучительно застонал: старые раны заныли ещё больше..
