Встал я рано. Учитель уже сидел подле моей кровати. Его седая борода светилась в лучах восходящего солнца, проникавших через маленькое окошко в моей комнате.
«Доброе утро!» – сказал он поправляя явно большую ему рубашку – «Вас уже жду к столу», – тихо сказал он, галантно уходя из моей комнаты. Он учил меня не столько грамоте, сколько тому, что должен и не должен делать рыцарь…
Я оделся в свою обычную одежду: мешковатые штаны, малая уже мне рубашка и кожаные сапоги. Как же неприятно идти по тёмному, холодному и сырому коридору. Вот и наш большой зал. На стене весел уже противный мне герб.
У входа на полу лежал наш воин – Джон. Кажется, спит. Он лежал на соломе, держа в руке дубину. В округе было не спокойно. Ох уж эти междоусобицы…
Я тихо прошел мимо него, не желая его разбудить. Открывая дверь которая находилась возле нашего камина, я почувствовал запах еды. За столом сидела моя мать и девушка, которая предполагалась мне в жены. Отец умер и теперь его замок, зависимые крестьяне и наши войны целиком были на мне. Сегодня обед с невестой и её родителями. Я сел во главе стола, поздоровался с гостями, поцеловал руку матери, и поклонился моей невесте, которая не сводила глаз со своих родителей . Теперь нам вынесли еду. Ели мы молча. После этого невесёлого мероприятия мне страшно захотелось на охоту. Мама согласилась и я приказал готовить собак и коней.
Пока возились с подготовкой лошадей, я прилёг на солнышке у нагретой стены замка немного поразмышлять: « Мне 16 лет. У меня есть замок. У меня есть крестьяне, но я ни разу не был на турнире как рыцарь!» Эта мысль просто осенила меня! Я приказал отменить охоту и готовиться к турниру. Продолжить трапезу с гостями я отказался и немедленно пошёл к кузнецу. У него как раз завалялись старые папины доспехи и теперь они были мне в пору. Теперь я пошёл в конюшню. Выбрал белого коня, взял отцовского оруженосца и ещё раз проверил доспехи.
-прекрасно – пролепетала мама, увидев меня в папиных доспехах. Она неслышно подошла к кузнице – искала меня. «Благословляю тебя!» - сказала она. «Будь таким же храбрым рыцарем, как твой отец!»
И вот я уже видел трибуны. Когда мы подъехали к ним, нас попросили заехать за трибуны что бы одеть латы. Они были очень тяжёлые. Я с помощью помощника залез на коня и взял копьё.
Герольд представил моего соперника и дал знак к началу боя. Теперь дело за малым. Я разогнал коня и ринулся на соперника. Первый раз мы оба промахнулись, но подняли много пыли и теперь жутко ело глаза. Второй заход. Ничего не видно! Я даже не вижу соперника из-за слёз!
Мощный толчок в грудь, и я падаю.
Дальше всё как в тумане толи из-за боли, толи из-за разочарования. Домой иду пешком. Мой оруженосец семенит сзади и ведёт моего и своего коня.
«Сир, на турнире вы поступили неправильно, тем что…» - тихо сказал мой помощник. Он смеет меня учить?!
Вспыхнув, я так сильно его ударил, что он упал в дорожную пыль. Он закрыл лицо руками, ожидая нового удара, но я пошёл дальше, не оглядываясь. Учитель, сожалея о моём проигрыше, всё таки заметил, что я уделил мало внимания тактике боя. Я ужинал в спальне. А потом уснул с мыслью о нашем девизе.
«Рыцари не плачут, плачут их сердца»
P.S. Может я стану со временем первым рыцарем-герцогом в округе и докажу это и на турнирах и в войнах? Вчера я получил так же письмо от прошлого победителя турнира графа и он был очень не доволен тем, что я не поставил его в известность о своём участии в турнире . Я приглашу его в следующий раз. На свою победу!
Сегодня, третьего жануария одна тысяча пятьсот сорок четвёртого года от Рождества Христова я, дворянин Амадей Себастьян, сын Марии, потомок славного рода Альтамир-и-Кривеа начинаю повествование о необыкновенных событиях, участником и свидетелем коих мне, Волею Господа нашего Иисусу Христа, довелось стать. Я пишу эту правдивую повесть, сидя за столом в комнатушке убогой таверны «Галльский петух» маленького городка Довиль-Сюр-де-Мер1, расположенного на берегу пролива, который англичане почему-то называют «Каналом». Озлобленный зимней стужей ветер ожесточённо стучит неприкрытой ставней. На улице беспомощно стонут и кряхтят деревья, а угрюмые морские валы с орудийным грохотом разбиваются о белые от птичьего помёта скалы. Волею Провидения я заброшен в эту забытую Богом и людьми местность, но свой правдивый в каждой букве рассказ я начну с иного..
