На сегодняшний день известно около тридцати памятников содержащих керамику елшанской культуры. Часть из них образует достаточно компактное скопление на территории Самарской, Оренбургской и Ульяновской областей, другая часть простирается далеко на запад и северо-запад от Среднего Поволжья. По нашему мнению, первую группу памятников можно обозначить – восточной, а вторую – западной (Андреев, 2011а).
Керамические коллекции обеих групп аналогичны с точки зрения технологии производства и форм сосудов. Для них характерна тонкостенная посуда, толщина черепка редко превышает 1 см, колеблясь в пределах 0,5-0,8 см. Поверхность сосудов тщательно заглажена, вплоть до лощения, фактура черепка плотная. Они изготовлены из запесоченых илистых глин иногда с искусственной примесью шамота или сухой глины. Срез венчика, как правило округлый, приостренный или прямой. Шейка сосудов имеет либо прямую, либо S-видную форму, редко встречаются экземпляры с прикрытым горлом. Днища представлены острыми, плоскими и округлыми формами. Можно выделить сосуды яйцевидной и баночной форм.
Основные различия западной и восточной групп наблюдаются в системе орнаментации. Большее количество керамики обеих групп не орнаментировано. Характерной чертой является также использование жемчужного пояска под срезом венчика, хотя на посуде западной группы он периодически заменятся рядом сквозных отверстий нанесенных в процессе конструирования сосудов. В орнаментации посуды восточной группы памятников широкое распространение получили прочерченные линии, реже используются разряженные наколы и короткие насечки. Они образуют следующие мотивы: горизонтальный зигзаг, горизонтальные ряды параллельных линий (в единичных случаях наколов), «свисающие» треугольники, косая решетка, параллельные прочерченные линии с рядом наколов между ними, насечки/наколы по срезу венчика. Для керамики западной группы памятников характерно широкое применение накольчатых элементов в орнаментации посуды, наколы представлены следующими формами: треугольные, округлые, тычковые, реже – отступающие. Из других элементов на керамике западной группы представлены прочерченные линии и насечки. Элементы орнамента образуют следующие мотивы: горизонтальные линии наколов (состоящие иногда из нескольких рядов), горизонтальные линии наколов с отходящими от них диагональными линиями наколов; диагональные и вертикальные линии наколов; сочетание прочерченных линий и наколов; параллельные и одиночные прочерченные линии (горизонтальные и вертикальные); перекрещивающиеся под углом прочерченные линии; ромбическая сетка. У обеих групп орнамент приурочен к верхней трети сосуда и крайне редко распространяется на тулово, для него характерна достаточно четкая зональность нанесения.
Обозначенные выше различия, на наш взгляд, имеют генетический и хронологический характер.
Уже при исследовании первого памятника восточной группы исследователями отмечалась его близость среднеазиатским коллекциям (Васильев, Пенин, 1977. С. 18). В связи с этим ряд специалистов предполагает прямую миграцию населения с территории Приаралья и Восточного Прикаспия в Среднее Поволжье (Васильев, Выборнов, 1988; Андреев 2011б). Другая группа исследователей склоняется к мысли о «заимствовании идей гончарного производства» из указанных областей (Моргунова, 1995. С. 56-57; Моргунова, 2000; Мамонов, 1999. С. 36-41; Мамонов, 2000а). В частности с елшанскими коллекциями Самарского Поволжья наибольшее сходство обнаруживают керамические материалы 4 слоя пещеры Джебел в Восточном Прикаспии, стоянки Учащи 131, Аякагитма и Лявляканские стоянки Приаралья. Для данных памятников характерна тонкостенная посуда яйцевидной формы без видимых примесей в тесте (в единичных случаях встречается примесь шамота или толченой раковины), внешняя и внутренняя поверхности залощены или заглажены. Размеры сосудов небольшие, венчики отогнутые или прямые (утонченные и скругленные), вся керамика остро- и круглодонна. Орнамент очень беден, большая часть сосудов вообще не орнаментирована. Характерны узкие горизонтальные пояски в верхней или средней части сосудов из насечек или прочерченных линий. Изредка встречаются более сложные композиции, например, длинные косые гирлянды, ниспадающие от верхнего края сосуда, косая решетка (Окладников, 1956. С. 104-109; Виноградов, 1981. С. 65-67; Виноградов, Мамедов, 1975. С. 52-204, 216-221; Szymczak, Khudzhanazarov, 2006).
Керамика данного типа впервые появляется на территории лесостепного Поволжья в первой четверти VI тысячелетия до н.э. (Андреев и др., 2012). Проникновению населения с территории Средней Азии в лесостепное Поволжье способствовала географическая близость регионов и схожесть их природно-климатических условий в эпохи мезолита – раннего неолита (Окладников, 1956. С. 215). А также демографический взрыв, отмечаемый, на территории Средней Азии в конце мезолита – начале неолита (Виноградов, 1981. С. 160) и экспансия неолитических сообществ Северного Ирана в южные районы Средней Азии (LloydWeekset. all, 2006. P. 24), что явилось причиной миграции части среднеазиатского населения в северо-западные регионы.
Процесс освоения лесостепного Поволжья не был единовременным, в нем, по данным изучения технологии изготовления керамики, фиксируется как минимум две волны (Васильева, 2007. С. 36-38). Исходя из этого, можно предположить, что контакты населения Средней Азии и лесостепного Поволжья имели регулярный характер на протяжении второй и третьей четвертей VI тысячелетия до н.э., чему способствовала близость природно-климатической обстановки обоих регионов, характерная для современной климатической зоны степей (Виноградов, Мамедов, 1975. С. 253). Постепенно в результате увеличения численности населения (в следствии естественного прироста и притока новых групп из первоначального района обитания) и усиливающихся кризисных явлений, связанных с аридизацией, пик которой приходится на 7200 лет назад (Спиридонова, Алешинская, 1999. С. 25), часть населения с территории Самарского Заволжья продвигается в западном и северо-западном направлениях. В ходе данного процесса начинается формирование западной группы памятников елшанской культуры.
Последней четвертьюVI тысячелетия до н.э. датируется распространений елшанского населения в Среднем Посурье, где на стоянках Утюж I, Вьюново озеро I и Молебное озеро I была обнаружена елшанская керамика (Березина, 2010; Березина, 2011). Однако нельзя исключать возможность начала данного процесса еще в третьей четверти 6 тысячелетия до н.э.. В том числе на данных памятниках обнаружены неорнаментированные сосуды яйцевидной формы с выраженными плечиками и рядом сквозных отверстий под венчиком. Данные материалы близки керамическим комплексам стоянок низовий р. Оки – Старое Щербинино XV и Новое Щербинино V, где обнаружена тонкостенная неорнаментированная, округло- и остродонная посуда S-видной формы с рядами сквозных отверстий под венчиком и лощеной поверхностью (Гонозов, 2004). Данные материалы были выделены исследователем в особый, щербининский тип, однако, на наш взгляд, они обнаруживают значительное сходство с Сурскими памятниками и могут быть отнесены к западной группе елшанской культуры. Примечательно, что сквозные отверстия под венчиком сосудов на стоянке Новое Щербинино V располагаются в желобках, что является характерной чертой верхневолжской культуры, о чем будет сказано ниже. Обозначенные стоянки маркируют северо-западный тренд движения представителей елшанской культуры с территории лесостепного Поволжья к берегам Оки. Рубежом VI-V тысячелетий до н.э. (Андреев и др., 2012) может быть также датирован процесс распространения елшанского населения на территорию Примокшанья: стоянки Озименки II, Имерка VII и др. (Ставицкий, 1999. С. 34-46; Выборнов и др., 2006), Поочья: Городок I (Выборнов и др., 2004) и далее на запад вплоть до притоков р. Дон: стоянки Плаутино I, Карамышево V и др. (Сурков, 2007. С. 37-54; Смольянинов, 2003; Смольянинов, 2008). На данных памятниках исследователями фиксируется керамика находящая наиболее близкие аналогии в елшанских материалах, но не полностью им тождественная (Мамонов, 2007).
Необходимо отметить, что, в то же время, западная группа памятников имеет ряд общих черт с материалами сурской и ракушечноярской культур. В связи с чем ряд исследователей выдвинули предположение о происхождении керамического производства в лесостепном Поволжье под влиянием населения Приазовья и Северного Причерноморья (Ставицкий, 2005. С. 147-150; Котова, 2002. С. 76-78; Вискалин, 2006. С. 91-92; Вискалин, 2010. С. 229). Для данных культур характерно использование при изготовлении керамики разнообразных примесей: раковина, растительность, песок или их сочетания, поверхность заглажена, реже – залощена. Сосуды имеют острые и плоские днища, округлое тулово, венчики прямые и профилированные, срез: округлый, приостренный, прямой. Большая часть керамики не орнаментирована. Из элементов орнамента типичными являются вдавления треугольной, полукруглой, прямоугольной, овальной форм; реже встречаются прочерченные линии и насечки, широко распространены сквозные отверстия в стенках сосудов. Элементы орнамента образуют горизонтальные и вертикальные линии, иногда в несколько рядов в сочетании с диагональными линиями тех же элементов. В целом для орнамента характерна четкая зональность и он приурочен к верхней части сосуда (Котова, 2002. С. 13-15, 28-30; Белановская, 1995. С. 96-122).
На наш взгляд, можно констатировать высокую степень сходства елшанской керамики и керамики Приазовья и Северного Причерноморья, но необходимо признать достаточно серьезные отличия керамических традиций указанных регионов. Данные обстоятельства могут свидетельствовать о том, что процесс неолитизации Среднего Поволжья и Приазовья проходил независимо из одного центра возникновения гончарного производства в результате чего керамика обозначенных культур имеет высокую степень сходства (Белановская, Тимофеев, 2003. С. 19; Тимофеев, 2002. С. 212). Можно предположить наличие одного очага возникновения древнего гончарства на территории Малой и/или Передней Азии, откуда технология изготовления керамики, путем миграции населения, распространилась в Восточную Европу двумя путями: по восточному побережью Черного моря в Приазовье и через территорию Восточного Прикаспия и Приаралья в Среднее Поволжье. Данное предположение не противоречит природно-климатическим наблюдениям исследователей, которые отмечают благоприятную климатическую обстановку на рубеже бореала и атлантика, когда, по нашему мнению, началось распространение населения (и вместе с ним навыков гончарного производства) из Передней Азии в северные регионы (Спиридонова, Алешинская, 1999. С. 23-25).
В дальнейшем кризисные явления, связанные с аридизацией второй половины VI тысячелетия до н.э., стали причиной движения населения из Причерноморско-Приазовского региона в северном направлении, куда в это время проникали отдельные группы елшанского населения, под влиянием аналогичных природно-климатических факторов. Этим же временем рядом исследователей датируется резкое увеличение уровня воды в Черном море, что также могло вызвать отток населения обитавшего на его побережье и дельтах рек впадающих в него (Yanko-HombachV.et.all,2011. P. 251-253). На данной территории обе группы ранненеолитического населения вступали во взаимодействие, следствием чего явилось возникновение керамики западной группы елшанской культуры находящей близкие аналогии, как в материалах Среднего Поволжья, так и Причерноморско-Приазовского региона. Об этом свидетельствует и присутствие отдельных импортных вещей в комплексах памятников западной группы. В этой связи интересен фрагмент венчика, обнаруженный на стоянке Утюж I, орнаментированный широкими прочерченными линиями с округлыми наколами между ними, возможно, образующими мотив висячего треугольника, находящий наиболее близкие параллели в материалах стоянок сурской, а не елшанской культуры (Стрильча Скеля, Семеновка, Игрень-городок). Исходя из всех приведенных выше доводов, мы считаем правомерным сделать вывод о том, что территория распространения западной группы елшанских памятников являлась контактной зоной между носителями «классических» елшанских керамических традиций Среднего Поволжья и носителями ракушечноярских и сурских керамических традиций Приазовья и Северного Причерноморья. Таким образом, мы считаем возможным выделить западную группу памятников елшанской культуры в особый тип (с перспективой обособления в самостоятельную культуру).
Продвижение небольших групп елшанского и сурского-ракушечноярского населения носило диффузионный характер в ходе которого они сталкивались с представителями местных мезолитических племен. Контакты местного и пришлого населения не были тесными, о чем свидетельствует отсутствие наложения ранненеолитических стоянок на мезолитические (Никитин, 2006а. С. 254). Это обстоятельство также лишний раз подчеркивает пришлый характер ранненеолитического населения данных регионов, чей генезис никак не связан с аборигенными позднемезолитическими племенами. Однако они оставили определенный след в материальной культуре пришлого населения воспринявшего, по мнению ряда исследователей, кремневую индустрию аборигенного мезолитического населения (Никитин, 2006а). Нельзя исключать и некоторого влияния мезолитического населения, с его специфическими сакральными и ритуальными представлениями, на керамическое производство пришельцев, особенно на его орнаментацию, что выразилось в закреплении традиции накольчатой орнаментации на данной территории.
Не исключена определенная роль в распространении накольчатой системы орнаментации неолитических племен Северного Прикаспия. Их проникновение в лесостепное Поволжье фиксируется последней четвертью VI тысячелетия до н.э. и было вызвано теми же причинами экологического характера (Васильев, Выборнов, 1988. С. 26-36; Выборнов, 2010. С. 25; Васильева, 2011, Выборнов, 2008. С. 239-247; Выборонв и др., 2009). Однако данный тезис нуждается в дополнительной проработке и аргументации.
Необходимо отметить определенную близость западной группы елшанских памятников и верхневолжской культуры, особенно ее ранней стадии выделяемой рядом исследователей в самостоятельную волго-окскую культуру (Цетлин, 1996; Цетлин 2008). Исследователями неоднократно подчеркивался заимствованный характер верхневолжской керамики с юга (Костылева, 1987. С. 129; Крайнов, 1996. С. 169 и др.), а так же высказывались предположения о ее возможной связи с елшанской культурой Среднего Поволжья (Выборнов, 2000; Мамонов, 2000б; Никитин, 2006; Костылева, 2003; Андреев, 2012).
Для раннего этапа верхневолжской культуры характерно изготовление сосудов из илистого сырья с добавлением шамота и песка. Сосуды тонкостенные (0,4-0,7 см) с заглаженной или залощенной поверхностью. Венчики прямые или загнутые внутрь, с прямым, приостренным и округлым срезом. Под срезом венчика часто нанесены сквозные отверстия, располагающиеся в проглаженных желобках. Поверхность черепков неорнаментирована или имеет ряды разряженных тычково-накольчатых вдавлений преимущественно в верхней и нижней частях сосудов, для ряда стоянок характерна традиция орнаментации среза венчика. Преобладают вдавления овальной формы наряду с каплевидными, подтреугольными и округлыми. Данные элементы чаще всего образуют горизонтальные мотивы в один или несколько рядов. Посуда изготавливалась двух форм с приостренно-округлыми (преобладают на ранних памятниках) и плоскими днищами (диаметром 2,5-10 см, иногда вогнуты внутрь). Сосуды небольших размеров, диаметр горла в среднем 14-16 см, иногда достигает 30 см (Крайнов, 1996. С. 169; Костылева, 1994. С. 53-55 и др.). Таким образом, мы можем констатировать определенную близость ранней верхневолжской керамики материалам западной группы стоянок елшанской культуры, как на уровне конструирования и формообразования сосудов, так и на уровне их декорирования.
Как нами отмечалось выше ряд стоянок западной группы памятников к рубежу VI-V тысячелетий до н.э. достиг берегов р. Оки и, по всей видимости, население их оставившее продолжило свое движение в северо-западном направлении, где в ходе смешения с позднемезолитическими коллективами, при доминировании последних, что отразилось в сохранении в кремневом инвентаре ранних памятников мезолитических черт (Лозовский, 2003. С. 238; Крайнов, 1996. С. 169 и др.), дали начало первому этапу верхневолжской (или волго-окской) ранненеолитической культуры. С этими обстоятельствами, на наш взгляд, может быть связана и высокая степень сходства материалов верхневолжской и средневолжской неолитических культур (Никитин, 2009. С. 181-182; Никитин, 2002. С. 294) имеющих одну ранненеолитическую основу формирования в лице елшанской керамической традиции. Наибольшее сходство с елшанскими материалами обнаруживают стоянки московско-окского и восточного варианта верхневолжской культуры.
В конце работы мы бы хотели еще раз подчеркнуть ее основные положения. В первой четверти VI тысячелетия до н.э. группы носителей елшансколй керамической традиции появляются в Среднем Поволжье с территории Средней Азии. На этом контакты обозначенных регионов не прерываются, а продолжают функционировать на протяжении как минимум третьей-второй четверти VI тысячелетия до н.э. Постепенно, в связи с нарастанием кризисных явлений связанных с аридизацией второй половины VI тысячелетия до н.э., группы елшанского населения начинают свое движение в западном и северо-западном направлениях. На данных территориях они вступают во взаимодействие с носителями сурских и ракушечноярских керамических традиций, чье проникновение было обусловлено теми же природно-климатическими обстоятельствами и с аборигенным мезолитическим населением, следствием чего является формирование западной группы памятников елшанской культуры. В ходе северо-западного движения носители елшанской культурной традиции, к рубежу VI-V тысячелетий до н.э., достигают р. Оки и проникают за ее пределы, способствуя неолитизации северных регионов, и становятся основой для формирования верхневолжской ранненеолитической культуры. В то же время на территории лесостепного Поволжья на базе елшанской керамической традиции происходит формирование накольчатой традиции орнаментации средневолжской культуры.
Список литературы
1. Андреев К. М. Область распространения керамики елшанской культуры. // Новый век: история глазами молодых: Межвуз. сб. науч. тр. молодых ученых, аспирантов и студентов. Вып. 10. Саратов, 2011а.
2. Андреев К.М. Происхождение и ареал распространения керамики елшанской культуры. // XLIII международная Урало-Поволжская археологическая студенческая конференция: материалы и тезисы докладов. Оренбург, 2011б.
3. Андреев К.М. К вопросу о соотношении елшанской и верхневолжской культур. // XLIV международная Урало-Поволжская студенческая конференция: тезисы докладов. Екатеринбург, 2012.
4. Андреев К.М., Выборнов А.А., Кулькова М.А. Некоторые итоги и перспективы радиоуглеродного датирования елшанской культуры лесостепного Поволжья. // Известия Самарского научного центра РАН. Том 14. № 3. Самара, 2012.
5. Белановская Т.Д. Из древнего прошлого Нижнего Подонья: поселение времени неолита и энеолита Ракушечный Яр. СПб, 1995.
6. Белановская Т.Д., Тимофеев В.И. Многослойное поселение Ракушечный Яр (Нижнее Подонье) и проблемы неолитизации Восточной Европы. // Неолит – энеолит юга и неолит севера Восточной Европы. СПб, 2003.
7. Березина Н.С. Ранний неолит Чувашского Поволжья. // Ученые записки Казанского государственного университета. Серия гуманитарные науки. Том. 152, кн. 3, ч 1. Казань, 2010.
9. Васильев И.Б., Пенин Г.Г. Елшанские стоянки на реке Самаре в Оренбургской области. // Неолит и бронзовый век Поволжья и Приуралья. Куйбышев, 1977.
10. Васильев И.Б., Выборнов А.А. Неолит Поволжья. Степь и лесостепь. Куйбышев, 1988.
11. Васильева И.Н. О гончарной технологии населения Волго-Уралья в эпоху неолита (по материалам Ивановской стоянки). // Археологические памятники Оренбуржья. Вып. 8. Оренбург, 2007.
12. Васильева И.Н. Ранненеолитическое гончарство Волго-Уралья (по материалам елшанской культуры). // Археология, этнография и антропология Евразии. Новосибирск, 2011.
13. Виноградов А.В. Древние охотники и рыболовы среднеазиатского междуречья. М., 1981.
14. Виноградов А.В., Мамедов Э.Д. Первобытный Лявлякан. М., 1975.
15. Вискалин А.В. К вопросу о происхождении елшанской культуры. // Археологическое изучение центральной России. Липецк, 2006.
16. Вискалин А.В. Динамика климатических колебаний и культурные процессы в неолите Волго-Уральской лесостепи. // Человек и древность: памяти Александра Александровича Формозова (1928-2009). М., 2010.
17. Выборнов А.А. Хронологические аспекты изучения неолита Поволжья. // Хронология неолита Восточной Европы: Тезисы докладов международной конференции, посвященной памяти д.и.н. Н.Н. Гуриной. СПб, 2000.
18. Выборнов А.А., Королев А.И., Ставицкий В.В., Челянов В.П. Ранний комплекс поселения Городок I на реке Ранова в Рязанской области. // Исторические исследования. Вып. 5. Самара, 2004.
19. Выборнов А.А., Королев А.И., Ставицкий В.В. Неолитические материалы стоянки Озименки II в Примокшанье. // Вопросы археологии Поволжья. Вып. 4. Самара, 2006.
23. Гонозов А.В. Стоянка Старое Щербинино XV - новый памятник эпохи раннего неолита бассейна Нижней Оки. // Нижегородские исследования по краеведению и археологии. Сборник научных и методических статей. Н. Новгород, 2004.
24. Костылева Е.Л. Новые исследования раннего неолита Верхнего Поволжья. // Задачи советской археологии в свете решений XXVII съезда КПСС. М., 1987.
26. Костылева Е.Л. Основные вопросы неолитизации центра Русской равнины. // Неолит – энеолит юга и неолит севера Восточной Европы. СПб, 2003.
27. Котова Н.С. Неолитизация Украины. Луганск, 2002.
28. Крайнов Д.А. Верхневолжская культура. // Неолит Северной Евразии. Археология. М., 1996.
29. Лозовский В.М. Переход от лесного мезолита к лесному неолиту в Волго-Окском междуречье (по материалам стоянки Замостье 2). // Неолит – энеолит юга и неолит севера Восточной Европы. СПб, 2003.
30. Мамонов А.Е. О культурном статусе елшанских комплексов. // Вопросы археологии Поволжья. Вып. 1. Самара, 1999.
31. Мамонов А.Е. Елшанская культура.// История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней. Каменный век. Самара, 2000а.
32. Мамонов А.Е. Хронологический аспект изучения елшанской культуры. // Хронология неолита Восточной Европы: Тезисы докладов международной конференции, посвященной памяти д.и.н. Н.Н. Гуриной. СПб, 2000б.
33. Мамонов А.Е. Об «елшанских» комплексах за пределами ареала елшанской культуры. // Археологические памятники Оренбуржья. Вып. 8. Оренбург, 2007.
34. Моргунова Н.Л. Неолит и энеолит юга лесостепи Волго-Уральского междуречья. Оренбург, 1995.
35. Моргунова Н.Л. К проблеме хронологии волго-уральской культуры. // Хронология неолита Восточной Европы: Тезисы докладов международной конференции, посвященной памяти д.и.н. Н.Н. Гуриной. СПб, 2000.
Автор: Андреев К.М. Раздел: Археология Дата публикации: 23.08.2013 02:41:19
Вас могут заинтересовать другие материалы из данного раздела:
Керамический комплекс Лядинского могильника
В 1869 году при строительстве железной дороги Тамбов – Саратов, был обна-ружен Лядинский могильник принадлежащий древней мордве. В 1888 г. работы на могильнике проводил В.Н. Ястребов. Судя по отчёту, в погребениях им было обнаружено 86 глиняных сосудов. Однако для нашего исследования доступны только те, которые попали в иллюстрации отчёта (пять сосудов). Спустя сто лет, в 1983 – 1985 гг. на могильнике производила работы Р.Ф. Воронина. Она так же об-наружила 30 сосудов. Всего же было найдено около 116 горшков. В результате всех работ был накоплен большой материал по истории культуры и быта народа оставившего этот могильник. К сожалению, мы не имеем возможности получить доступ ко всему керамическому материалу из всех раскопок в связи с тем что, часть материала со временем была утрачена. .
В 2011 году в Вурнарском районе Чувашии, на длинном узком мысу надпойменной террасы р. Ср. Цивиль между деревнями Сендимиркино и Буртасы краеведом И.Г. Павловым были найдены предметы, относящиеся к женским нагрудным и головным украшениям конца раннего железного века, которые были сданы в Чувашский государственный институт гуманитарных наук. С целью проверки данного местонахождения в мае 2012 года отрядом Археологической экспедиции ЧГИГН (Н.С. Березина, Е.П. Михайлов, Н.С. Мясников) были проведены разведывательные работы. В результате был обнаружен могильник II-III вв. н.э. и предшествующее ему селище того же периода. В июне 2012 года АЭ ЧГИГН в составе Е.П. Михайлова и Н.С. Мясникова при участии научного сотрудника Института истории АН РТ Д. Г. Бугрова (Казань) проводила дополнительные исследования на данном археологическом памятнике. Общая площадь раскопа составила 56,25 м²..
ПРОНИКНОВЕНИЕ ГЕОМЕТРИЧЕСКИХ МИКРОЛИТОВ В СРЕДНЕДНЕПРОВСКУЮ ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНУЮ ОБЛАСТЬ ПОЗДНЕЙ ПОРЫ ВЕРХНЕГО ПАЛЕОЛИТА: МИГРАЦИЯ ЛЮДЕЙ ИЛИ МИГРАЦИЯ ИДЕЙ?
На рубеже XX–XXI веков в бассейне Днепра на р. Сейм (N51°38´54´´, O35°30´34´´) был открыт и частично исследован новый куст памятников верхнепалеолитической эпохи, получивший по ближайшему селу наименование микрорегион Быки (Чубур, 1998, 2000, 2001; Григорьева, Филиппов, 1978; Гаврилов, Ахметгалеева, 2004 и др.). Археология, геология и радиоуглеродный метод датируют этот куст стоянок постграветтом – максимумом поздневалдайского похолодания (21000-16000 л.н.), исключение представляет лишь более поздняя стоянка Быки 5 (конец верхнего палеолита). Памятники важны для понимания доистории центра и юга Восточной Европы на протяжении начала поздней поры верхнего палеолита. .
ОРУДИЯ ТРУДА И ПРЕДМЕТЫ ВООРУЖЕНИЯ С ЗАПАДНЫХ РАЙОНОВ РЕСПУБЛИКИ МОРДОВИЯ
В данной работе вводятся в научный оборот находки с археологиче-ских памятников расположенных в западных районах Республики Мордо-вия, находящиеся в частных коллекциях и обнаруженных частными лицами в районах сел: Мордовские Парки, Старое Девичье, Лосевка, Кулишейка, Юрьевка, Ефаево, Шаверки, Пальцо, Тенишево, Учхоз, Куликовка..
Байбек - новая стоянка развитого неолита в Северном Прикаспии.
Обследование песчаных массивов, расположенных севернее р. Кигач Красноярско¬го района Астраханской области позволили выявить в 5 км на север от пос. Байбек в дефляционной котловине археологический материал: фрагменты грубых лепных керамических сосудов и каменные изделия. Размеры котловины с севера на юг 250 м, с запада на восток - более 300 м, она расположена в южной части разрушенного бархана значительных размеров: с севера на юг его протяженность око¬ло 1000 м, с запада на восток — до 400 м..
Тенденции развития пронизок верхнего прикамья в эпоху раннего средневековья
Эволюционное развитие раннесредневековых пронизок Прикамья не могло происходить само по себе, изолированно от других регионов. Появление некоторых типов пронизок, закрепление в местном костюме, а также дальнейшая их трансформация зависели от нескольких факторов. На это могли повлиять этнокультурные контакты, индивидуальные предпочтения местного населения, веяния моды, наличие мастеров, а также их технические возможности..
Каменная индустрия Среднего Посурья эпохи энеолита
Особенности каменной индустрии — это часть признаков, характеризующих археологическую культуру. Для исследования были выбраны памятники эпохи энеолита: Утюж I, Утюж V, Утюж Бугор, Новая Деревня..
Развитие института женщин-«литейщиц» поволжских финнов в эпоху средневековья
Одной из ярких особенностей, маркирующей культуру поволжских финнов эпохи средневековья, являются захоронения женщин с литейными принадлежностями (льчками, литейными формами, кусочками металла). На других территориях, в большинстве случаев пограничных с финно-угорским населением) они встречаются редко, не имеют строго стандартного набора и определенного местоположения в погребении .
РАССЕЛЕНИЕ МОРДВЫ-ЭРЗИ В I ПОЛОВИНЕ II ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ
При изучении материалов средневековых мордовских могильников обращает на себя внимание то, что на исконных эрзянских и мокшанских землях с середины XIII века происходит постепенное уменьшение, как объёма погребального инвентаря, так и количество самих погребений. Погребений же, чётко датируемых исследователями XV веком практически не зафиксировано. Напрашивается версия о средневековом кризисе развития мордовского этноса. Статья Н.М. Арсентьева и В.И. Вихляева как раз посвящена данному вопросу. В ней авторы, на основании письменных и археологических источников связывают обезлюдение мордовских земель с Золотоордынским, а позже с Казанским влиянием. (Арсентьев, Вихляев, 2011. С. 26-29.) Наша работа – попытка на основании различных источников (археологических, письменных) рассмотреть социально-политические события, повлиявшие на расселение мордвы-эрзи в XII – XVI веках. .
