Раздел: История России Автор: Долгова Юлия Сергеевна Автор: Долгова Юлия Сергеевна – ученица 6-го класса МКОУ «МСОШ», Руководитель: Долгова Н.А. – библиотекарь МКОУ «Малышевской СОШ»
В этом бою у нас перебили и покалечили почти всех лошадей, у меня был булатный конь по кличке «Кончик», ему перебило переднюю ногу, выше щётки, и мне командир батареи приказал его застрелить. Не могу без волнения вспоминать, как мне его было жалко. Я как будто своего хорошего друга, ни в чём неповинного убивал. Я наставил в упор ниже уха наган ему, отвернулся и нажал на спуск, и даже не оглянулся, как он падал. Ребята шутя кричали мне: «Смотри, он тебе ногой машет!» Но мне было не до шуток. Я чуть ли не плакал.
И вот опять отступаем
Орудие катим на себе, помогают стрелки, вот уже до города Винница остается 40 км. Опять стычка с немцами, танков, правда, не было. Я даже не знаю, как это случилось. Ведь сзади нас были наши войска, и вдруг нас нагоняют немцы на мотоциклах (их было много, до сотни). Мы развернулись для боя, но у нас совсем мало было снарядов, штук 15 на орудие, которые мы быстро израсходовали. А немцы палят по нам из пулеметов и автоматов, многие ранены, есть убитые, нам приказывают вывести из строя орудия и действовать личным оружием. Забрали мы замки из орудий, закопали их в землю, но у нас совсем мало и патронов, а немцев всё больше. Они хотят нас всех захватить, потому что начали обходить с фланга, мы поспешно уходим лесом. Нас немного, человек 30-40. Командиров, кроме сержантского состава, нет, они видимо, ушли с другими группами.
Город Винница
Добрались до города Винница, там был сборный пункт для разбитых частей. Там нас снабдили необходимым оружием, сформировали в роты батальоны, и даже не знаю, был ли какой номер у нашей вновь сформированной части. Немцы подошли к Виннице, начали обстрел из орудий по городу, и мы вынуждены были уйти. Окопались в 10 примерно км. от города (восточнее), и я тут слышал разговор: будто бы приехал маршал Буденный, он в начале войны был назначен командующим юго-западного направления. И вот сказали, что он приказал взять Винницу и удерживать её до приказа. К нам присоединилось много людей, пожилых, только что мобилизованных. Артиллерии у нас почти не было, за исключением 3-4 пушек 45 мм. и штук 5 – 76 мм. Вот и вся артиллерия, и у тех снарядов по десятку или по два, попукали они немного, и мы пошли на город. А немцы молчали, ни одного выстрела. Но когда мы подошли вплотную к городу, слева по нам ударили из пулемета. Там была кирпичная будка, какие строят на железных дорогах. И вот из этой будки бьют пулеметы. Нашему взводу, которым командовал старшина, фамилии не помню, приказали обойти эту будку и уничтожить пулеметы. В взводе нас было человек 30, и вот все мы пошли, где ползком, где перебежками обошли эту будку с другой стороны. И вот подползли, метров 50 осталось, команда «Взять!». На ура все бросились к будке, орём «Ура!». А немцы как будто ждали нас. Как застрочили по нам! Меня сразу ударило по обеим ногам, и не знаю, кому удалось остаться невредимым. Но после, когда я уже отполз в балку, нас собралось около десятка человек, и почти все ранены в ноги.
Стрельба прекратилась только к вечеру, и мы все лежали перевязав раны, кто имел индивидуальный пакет, а кто просто обмотками, у меня левая нога была разбита разрывной пулей, а правая простой. Я много потерял крови, меня перевязывал какой-то пожилой старик. Ту ногу, которая пробита разрывной пулей, он забинтовал пакетом, с обеих сторон наложил толстые тампоны, а правую затянул обмоткой.
Наступила летняя темная украинская ночь, но почему ни одного выстрела неслышно? Нас никто не забирает, нет ни санитара, ни одного здорового человека. Короткая летняя ночь. Вот уж где-то слышно петухов, толи где село недалеко, толи в городе есть эти домашние птицы. Бойцы, которые ранены легко в одну ногу или руку, все куда-то ушли, нас осталось немного, всего человека 3-4. Вдруг слышим голоса людей, но не поймем ещё, кто это? Может, немцы. Но ясно расслышали смачную русскую матерщину и поняли, что это наши. Стали их звать, чтоб случайно не прошли мимо, не заметив нас. К нам подошли человек пять наших солдат, они нам сказали, что сейчас пошлют за нами подводы, и ушли. Правда, через час подошли подводы, оказалось, что раненых много, брали на повозку двух лежачих и двух-трех сидячих.
Ой, какая трудная была дорога в Кировоград
Ой, какая трудная была дорога! На каждом ухабе страшная боль, заходилось сердце. Не знаю, то ли я спал, то ли был без сознания, только когда я очнулся, то увидел, что мы находимся в густом фруктовом лесу, где были видны небольшие красные плоды. Это были вишни, которые я до сих пор не видывал и не едал. Во рту всё пересохло, даже кажется, язык присох.
Тут я увидел тучного человека, наверно, это был санитар, и стал просить у него воды пить, но он мне вместо воды дал 3-4 вишни или черешни (я и теперь разницу в них не знаю) и ушёл. Тут подошли две девушки в военной форме, сняли мне жгут с левой ноги и перевязали заново ноги, на левую наложили шины.
К вечеру нас опять погрузили на подводы и повезли, подвод было много. К утру привезли нас в Кировоград уже на машинах. Там нас сгрузили около двухэтажного дома и уложили прямо на земле, говорят, что в доме всё занято ранеными.
Города Умань, Днепропетровск, Ставрополь
Что там делали, не помню, а ночью опять на машины и повезли на станцию, помню, ещё выгружали нас в городе Умань, но так как немцы быстро продвигались, нас там тоже не задержали, а повезли дальше, в город Днепропетровск. Там мы лежали, наверно, с неделю или даже больше, там уже мне наложили гипс на обе ноги. Но в городе Днепропетровск каждые сутки бомбили немцы, и, может, поэтому нас повезли дальше. Ещё где-то сгружали, уж и не помню, вроде станцию называли Подгорная.
И вот уже в спец. Санитарном поезде нас наконец привезли в г.Ставрополь, где я пролежал больше шести месяцев, даже номер госпиталя помню - 1626, и он был размещен в сельскохозяйственном институте.
Доктор Макаров
Там очень хорошо нас лечили и кормили, хирургом там был некто Макаров. Очень заботливый и душевный человек этот хирург. Лет ему было 40-45, бледный и худой, да и очень трудно ему было, ведь нас там было очень много, наверно, недосыпал бедняга и сильно уставал. Кроме всего, нас здесь культурно обслуживали, приезжали артисты, певцы и музыканты, ставили концерты прямо в палатах.
Но был ещё и клуб, где показывали кино и ставили постановки, и даже те, которые не могли ходить, чувствовали себя нормально, их носили на носилках в кино и на постановки, и меня раза два носили, пока я не мог ходить на костылях. Там в клубе было такое приспособление, где носилки с человеком подвешивались. За всё время ни одной бомбежки не было, как будто и не было войны.
Но немцы продолжали углубляться в территорию нашей страны
В конце февраля 1942 года меня выписали. Я ходил уже без костылей, но левая нога полностью ещё не закрепилась, даже не полностью зарубцевалась рана. Эх! Был бы я не сибиряк, а хотя бы волжанин! Меня отпустили бы на 3 месяца домой на поправку. Но в Сибирь было трудно проехать, дорога была занята. И поэтому меня отправили на Кавказ, Грозненская область, станция Щедринская, вот район забыл: вроде Шелковический или Михайловский. Станция эта стоит на самом берегу реки Терек, но до того грязная, по улице идти – ног не вытащишь. Живут там русские, чеченцы, ингуши и кабардинцы.
Было нас там около сотни человек. Жили в школе, кормили очень бедно, суп только из фасоли, заправят баночкой консервов, 600 гр. хлеба черного. Правда, нас подкармливали жители, часто угощали нас кукурузными лепешками, но зато виноградного вина молодого было вволю, но пьяным никто не напивался, толи вино было слабое, толи просто боялись напиваться допьяна
Прожили мы там месяца два, даже меньше, и нас направили на Кубань, станция Ленинградская (Уманская), там формировался 543 истребительный противотанковый артиллерийский полк. Вот мы и влились в этот полк. Но только артиллеристы, те которые служили до войны, вернее до ранения, в артиллерии. Полк был сформирован почти только из кубанцев и донцев, за исключением нас, прибывших из госпиталей, уже опалённых войной людей. Получили орудие 76 мм. довоенного образца, с тяжёлыми клепанными станинами, и трактора тягачи с кузовами Сталинградского тракторного завода.
В июне месяце 1942 года мы погрузились в эшелон и двинулись на фронт через город Ростов-на-Дону. Выгрузились на станции Елец и сразу же двинулись на Орловщину. Только мы отъехали от станции 15,, как нам доложили, что немцы станцию сильно разбомбили. Наверно, какой-то гад доложил им, что прибыло крупная артиллерийская часть. Прилети они двумя часами раньше, наш полк мог бы попасть под бомбежку.
В обороне
В Орловской области под городом Ливны мы простояли в обороне до самой зимы на этих позициях, зимой перешли к городу Севск и тоже стояли в обороне, правда, были короткие бои местного значения, но ни мы, ни немцы не сошли со своих позиций ни на шаг. Сильные бои в это время шли в районе Сталинграда, Москвы и Ленинграда, но мы про это знали только из фронтовых газет и со слов командира. Но под Москвой и Ленинградом немцев сильно лупанули, потом уничтожили под Сталинградом, где даже сам фельдмаршал Паулюс сдался в плен со своей армией. Наши войска Брянского фронта, а затем 2-го Белорусского стояли как бы в большой подкове, как её потом назвали «Орловско-Курская дуга».
Вот настала и наша очередь повоевать
Вот и решили немцы отрезать нас в этой дуге и уничтожить. Вот настала и наша очередь повоевать. Серьёзно. Многие ещё были не обстреляны в боях, да я и сам в больших сражениях ещё не был, приходилось только сдерживать противника, да отбивать его мелкие вылазки, но то что нам пришлось испытать в этой Курской битве, боюсь, что не хватит у меня слов и умения всё рассказать. Помню, в июле месяце, не так далеко от города Севска нас поставили на прямую наводку для отражения танковой атаки. Орудия были рассредоточены метров в 200 друг от друга, всего 24 орудия. И вот где-то часов в 9-10 утра немцы пошли на нас танками. Сначала они бомбили нас с воздуха. Сколько пошло танков, я их, конечно, не считал, но много, около двух десятков. Началась настоящая дуэль, они палят в нас, а мы в них. Орудия на их танках не хуже наших, даже ещё мощнее, но они стреляют на ходу и поэтому бьют с промахом. Я наводчик орудия, и мне по сторонам смотреть некогда, бью по танку.
Первый выстрел – промах, второй попал, но танк не горит, только остановился, наверно, повредил ходовую часть. Навожу третьим, но не успел произвести выстрел, какая-то другая пушка лупанула по моему танку, и он задымился. Я стреляю по второму, но тут сзади нас подошли наши танки и тоже открыли огонь по немцам. Мы оказались между танками. Вот горят несколько немецких танков, и горят наших два танка. Дым, грохот разрывов и стрельбы, горящие танки взрываются, от них летят башни с оружиями до сотни метров. Я не знаю, с чем можно все это сравнить, просто какой-то ад.
До начала боя все боялись за свою жизнь, нервы были напряжены, а сейчас, когда начался такой кошмар, за жизнь уже никто не боялся, как будто забыли, что кого-то может убить или раздавить гусеница, у всех азарт боя, как бы больше нанести ущерб противнику и не пропустить его в глубь обороны.
Приполз к нам старший лейтенант, говорит: «Менять надо позицию, но тягачам не подойти, надо катить орудие на руках», а нас осталось четыре человека, двоих ранило. Оставляем двоих у орудия, а двое, командир орудия и я, полезли выбирать новую позицию впереди горящих танков.
Но сильный пулеметный огонь со стороны немцев не дает продвигаться, спрятались за подбитый танк, чтобы обдумать, что делать, танк этот не горел, но он был пустой, ни кого там не было, у него только разбиты гусеницы, выбиты катки, и орудия, т.е. башня, видимо, заклинила.
Через 5 минут в этот танк попал снаряд и он загорелся. Новую позицию нам занять не удалось, только ночью мы выбрались с орудием отсюда и заняли другую позицию впереди битых танков. Вправо от нас была деревня, кажется, её называли Лемешовка, она была занята немцами.
Как только начался другой день, немцы возобновили атаку танков. Я своим орудием опять подбил один танк, но правее нас два наших орудия немцы разбили, и один танк зашёл нам почти в тыл. Мы его заметили поздно. Нужно было разворачивать орудие не менее как на 45 градусов, это сделать явно нам бы не успеть. Мы успели укрыться в ровике, и танк в упор расстрелял наше орудие. Но гусеницами давить не стал, потому что его наши, видимо, ударили взад, и он загорелся. И так мы остались без орудия, да и не только мы, наш полк потерял 20 орудий.
Рядовой Гаркуша Гаврил
Нам приказали помочь стрелковому батальону, которому мы были переданы. На следующий день, как только рассвет наступил, ударили наши «Катюши» по обороне немцев в районе этой ближней деревушки, и сразу же наш батальон кинулся бегом на штурм этой деревни. Но немцы боя не приняли, а в панике, бросив свою оборону, побежали. Добежав до немецких окопов, меня остановил пехотный офицер. Он приказал мне взять одного из своих артиллеристов и проверить всю траншею противника. И тут мне как раз попал рядовой Гаркуша Гаврил. Я его не забуду до конца своей жизни. Если бы не он, не писал бы я сегодня этих строчек.
Мы с ним договорились, что он пойдет в одну сторону траншеи, а я в другую, быстрей проверим и будем догонять своих, захватили по пять ручных гранат Ф-1 и пошли. Подобравшись к блиндажу, бросали гранаты и шли дальше. Я уже вижу конец траншеи, но есть ещё один блиндаж. Надо проверить, может, какой-нибудь гад остался жив. Готовлю гранату, чеку выдернул в левой руке автомат, в правой – граната. Уже замахнулся бросить её в блиндаж, как вдруг из блиндажа выскочил немец, и я растерялся. Мне нужно было бросить гранату за бруствер окопа и действовать автоматом. Можно было его пленить. Но я растерялся. Бросить гранату под ноги этому фрицу – мы неизбежно погибнем оба, а, может, блиндаже ещё кто-то есть. Но сзади меня короткая автоматная очередь – и в траншею соскакивает Гаркуша, этот шестипудовый богатырь 2-х метрового роста, он добивает немца. Я бросаю гранату, и мы догоняем своих друзей. До этого дня и до конца войны я никогда не испытывал такой растерянности, ведь я уверен был, что там никого нет. Я проверил 5 или 6 блиндажей, они были пусты, а тут: На тебе! Какой сюрприз! Но на войне всегда надо быть готовым ко всякими неожиданностям.
Курская битва длилась очень долго, наверно, месяца два. Наши войска одержали полную победу. Ох, и полупили мы их!
В составе стрелкового батальона мы действовали дня три, а потом получили новую технику. Орудия нам дали Зис-3 76 мм., дутые станины, лёгонькие, наполовину легче наших старых довоенных орудий, и для тяги получили американские машины Шевралеты. Курскую компанию мы закончили, помню, село Сухачёво, вроде район Михайловский.
Нет ничего страшнее и хуже войны
Да, дорогие мои, нет ничего страшнее и хуже войны, бывали дни, что нечего было покушать, нет возможности подвезти питание.
А как жили мирные жители фронтовой полосы, жили тоже в землянках или просто в погребах. Это особенно в Белоруссии. Наверно, ни одной республике нашей страны так не пришлось тяжело, как Белоруссии. Это лесистая и болотистая республика, там очень активно действовали партизаны, и немцы почти все села спалили дотла. Видел я и раненых детей, и женщин, и стариков. Это очень тяжело было видеть.
Мы шли с тяжелыми боями
С тяжёлыми боями мы шли на Речицу, Бобруйск, Барановичи, форсировали речку Десна и, наконец, Днепр. Эту реку мы форсировали на г.Лоев. Нас поставили на самом берегу с задачей давить прямой наводкой огневые точки немцев во время переправы наших стрелковых подразделений. И мы эту задачу выполняли. От нашего огня захлебнулся не один пулемет.
Но вот переправилась наша пехота. Немцы бросаются в контратаку. Сказали, что у них там бронемашины, и нашей батарее приказали переправить на тот берег орудия на плотах. Сколотили плоты, укрепили орудие, взяли снарядов пять ящиков и давай на тот берег. До берега не добрались ещё метров 15-20, а немцы бьют из орудий наугад. У нас перевернулся плот, потому что сместилась пушка на одну сторону. А вода холодная, конец сентября. Пока вытащили пушку (и это все под обстрелом немецкой артиллерии), наступила ночь, холодно, укрыться, согреться негде, костер не разложить.
Утром у меня заболели зубы, наверно, простудил я их. Но стоматологов там не было, комбат мне шуткой сказал: Ничего, Сибиряк, злее будешь. И вот упросил шофера Медведева, он мне плоскогубцами вырвал больной зуб. То ли потому что вышло много крови, простуженные зубы болеть перестали.
Смерть лейтенанта была отсрочена
За городом Лоев у нас ещё был один эпизод достойный, чтоб о нём рассказать. У нас, хотя переправу уже наладили и машины тягачи пришли, очень мало осталось снарядов и почти пустые баки в автомашинах. Нам было приказано рассредоточиться и замаскироваться, нашему расчёту досталось место на высоком берегу Днепра, а внизу была большая луговина, заросшая мелким кустарником и камышом. Когда наши ребята собирали материал для маскировки, из камыша засвистели пули. И мы решили выстрелить картечью по этому камышу. После выстрела из камыша выскочили до полусотни немцев и побежали, и я их почти всех в упор расстрелял картечью. Раненых было мало. Когда мы пошли проверять, один раненый немец притворился мертвым, и, когда уже мы прошли его, он вдогонку целился в командира взвода. Хорошо, что вовремя один из нас оглянулся и смерть лейтенанта была отсрочена. Его убило через неделю, не помню название села, где это произошло, уже далеко от Днепра.
На польской границе
И вот глубокой осенью, где-то в ноябре, мы вышли на польскую границу (в Белоруссии я ещё был ранен в бок осколком снаряда, но не очень тяжело. Видимо, осколок был наизлёте, но ребро мне перебило. Осколок застрял, даже не повредив внутренние органы).
Итак, Польша. Небольшая, но и не маленькая река Нарив, в форсировании её мы участие не принимали, мы в это время принимали пополнение молодых ребят 26-27 и даже 28 года рождения из Черниговской области. Плацдарм на западном берегу уже был занят по берегу на 8 км. и вглубь на 5 км. Немцы здесь заняли оборону, и мы тоже перешли к обороне. Здесь наше командование наращивало сильный кулак. Куда ни пойдешь, везде можно было видеть закопанные и замаскированные танки и артиллерию, но мы молчали, ни одного выстрела с нашей стороны.
Это была зима 1944 года. И вот не помню дату, когда это произошло, немцы открыли, вернее обрушили на нас с трех сторон ужасный артиллерийский налет, била их тяжёлая артиллерия и скрипачи (шестиствольные минометы). Их задача была подавить нас огнем и остатки сбросить в речку Нарив. Снаряды буквально вскапывали землю на каждом метре нашего плацдарма. Но благодаря тому, что мы хорошо окопались и укрепились, потери наши были не так уж большие. Натиск немцев продолжался целый день, а уже к концу дня мы открыли ответный огонь, вышли наши танки. К утру уже вся инициатива боя была в наших руках, и немцев мы сильно толканули, км. на 30. Дальше уже они до самой Варшавы, а потом до г.Данцига катились очень податливо. Поляки в Варшаве подняли восстание против немцев, не согласовав с нашим командованием, и дорого за это поплатились. Варшава на 80-90% была разрушена, сожжена, а поляков много уничтожено, перевешено.
Уличные бои, и уже в Германии...
Дальше наши окружили группировку в г.Данциг и Рдыня. А потом ещё разрезали эту группировку между городами, немцев прижали к Балтийскому морю. И вот в г.Данциг нашему полку пришлось вести уличные бои, из пушек стреляли осколочными по окнам домов. Очень тоже жаркий был бой, город горел. Но дня через два и эта группировка была задавлена, здесь нам помогали уже польские формирования. После Данцига короткая передышка, подвезли нам боепитание и всё необходимое, и мы двинулись к Одеру. Это река Одер, это уже Германия. Это логово фашистов, каждый солдат и офицер понимал, что война покатилась к концу, это и радовало, и тревожило. Ясно было, что здесь фашисты будут яростно сопротивляться, держаться, как говорится, за каждый угол, за каждый метр. А во-вторых, это же Германия, чужая страна, незнакомый язык.
У себя в России нам помогали мирные люди от стариков до детей, мы надеялись, что они нам говорят правду, мы знали, что, чем могут, тем и помогут. Мы знали, они делают всё в нашу пользу и в пользу свою. Мы все стремились очистить нашу землю от коварного врага. А здесь другое дело. Конечно, люди в Германии не все были фашисты. Но все равно их сыновья, мужья и отцы воевали против нас. Хотели они этого или не хотели. А поэтому они на вред своей армии для нас ничего не сделают.
Данциг
Город Данциг вековой,
Мне не забыть твои руины,
Ты скрыл навеки под собой
Врагов бесчисленны могилы.
Враги, зажатые в кольцо,
Живыми сдаться не хотели,
Сопротивлялись до конца,
В ловушку пойманные звери.
Но русские богатыри
Повергли подлых гадов в море,
Их жены, дети, старики
Узнали, что такое горе.
И не забудется вовек,
Как в Данциге дома горели,
И в воздухе и на земле
Моторы русские гудели.
Долг перед своим Отечеством
Вы, конечно, спросили бы: ведь страшно каждый день играть, как говорится, в прятки со смертью. Да, я скажу так: нет такого героя, который бы не боялся смерти или страшного ранения, болевого страдания. Но двигал нами долг перед своим Отечеством. И сознательно, если это нужно, шли на смерть, а ещё я правду скажу: пока ты не вступил в дело, в опасный смертельный бой, тебе страшно, а во время боя как бы забываешь об опасности. Твоё дело наносить поражение противнику, и этим самым ты и себя спасаешь, и других, которые рядом с тобой. Если я навожу орудие на прямой наводке, у меня одно стремление: навести точно, не промахнуться. Если я промахнусь, значит я даю возможность противнику убить себя и весь орудийный расчет. Вот почему забываешь в бою о самосохранении. Если растерялся, то считай, что это гибель и спасет тебя только чудо.
Но мы стоим у реки Одер. Эта река как будто самой природой предназначена для неприступности обороны. Это против города Штетин. Река раздвоилась на два русла, между руслами не менее двух километров непролазной трясины, техника, танки и машины не пройдут. Мы стоим против города на высоком берегу, невооружённым глазом видим движение машин, железнодорожных составов. Но вести огонь по городу нам сказали нельзя, потому что там химические заводы, можно вызвать отравляющие газы.
Наши солдаты делают гать, и не одну, благо там много кустарников и других деревьев. Один умный солдат сказал: «Одер это есть два Днепра и посередке Припять». Форсирование этой реки трудно описать, много стоила она человеческих жизней. Ведь в болоте не окопаешься. А немцы бьют шрапнелью, снаряды шрапнели рвутся на высоте 20-10 метров над землей, поливая осколками людей. Нашему полку там не довелось вести огонь прямой наводкой, стреляли с закрытой позиции по координатам, данным с наблюдательного пункта.
Мы не пропустили к Берлину ни одной машины
На третий день уже по наведенной переправе мы переехали через Одер. И потерь в нашем полку почти не было, зато много погибло автоматчиков, т.е. пехотинцев. Очень много ещё было боевых стычек с немцами, но крупных сражений на долю нашей армии не выпало, Берлин непосредственно мы не брали, а нас поставили правее Берлина. И вот тут-то нам пришлось поработать.
Крупная немецкая дивизия со стороны Балтийского моря шла на помощь обороне Берлина. И нам была поставлена задача во что бы то ни стало не пропустить эту дивизию к Берлину. Говорили, что это дивизия, но сила у них была большая, были у них и танки, и легкие бронемашины. Бой с ними был тоже очень отчаянный. Наш полк весь был на прямой наводке. Но все-таки мы не пропустили к Берлину ни одной машины. Немцы куда-то отступили, и мы вроде оказались не у дел. Командир полка полковник Ганчерук сказал: «Будьте начеку, мы теперь как резерв фронта, в любую минуту нас могут бросить туда, где будет нужно».
Победа
И вот наступила ночь, я встал на пост перед утром, это было утро 9 мая 1945 года. Вдруг, затрещали выстрелы очередями и одиночные; то там стреляют, а то вдруг в другом месте. Я поднял расчёт свой по тревоге. Ребята все пососкакивали, не поймем в чем дело. Но тут прибежал наш политрук и сказал, что война окончена, немцы подписали капитуляцию.
В полдень был митинг, все целовали друг друга, обнимали, и даже плакали от радости.
А сколько наших товарищей погибло ещё только вчера, не дожили до победы несколько часов!
После победы мне довелось побывать в Берлине, я видел Рейхстаг, главную Цитадель фашистской Германии. На куполе развивается наш советский флаг, здание сильно побито, и вообще город сильно разбит. Потом нашу армию отвели на восток Германии, и до самой демобилизации мы стояли у города Грайфинберг, штаб армии 65-ой находился в городе Ливенберг.
Были мы и в городе Бунслау, где могила Кутузова. Там было организовано захоронение наших солдат, погибших в Германии, Героев Советского Союза и Старшего Командирского Состава. Построен там памятник Победы.
И вот там в городе Бунслау был митинг. Выступал маршал Рокоссовский и Генерал-полковник П.И.Батов. Это наш командарм.
После войны мне довелось ещё больше года служить в Германии в составе 543 артиллерийского полка. Это Краснознаменный ордена Ленина, Речицкий и Бобруйский истребительный противотанковый полк, ветераном которого я являюсь, потому что прослужил в нем с момента формирования и до конца войны. Сформирован он был на Кубани, станица Ленинградская, формировал его полковник Никитин, а командовал всю войну этим полком полковник Ганчерук.
Стихотворение прадедушки
Много весен увидел я в жизни,
Много горя и радости видел весной.
Иногда она счастьем и радостью брызнет,
Но одна мне запомнилась лютой войной.
Не забыть мне войну в Закарпатье,
Те далекие майские дни,
Те сады в бело - розовом платье
Очень пышно в эту весну цвели.
Но на западе тучи сгущались,
И весна утонула во мгле.
На Карпаты враги надвигались
В своей черной зловещей войне.
Утопила фашистская свора
Нашу молодость, юность в огне,
И прекрасные весны в ту пору
Часто снились солдатам во сне.
На защиту Отчизны великой,
Автор: Долгова Юлия Сергеевна Раздел: История России Дата публикации: 22.11.2013 09:56:08
Вас могут заинтересовать другие материалы из данного раздела:
Будущий прелат. Часть IV. Начало пути.
Прожив около полутора месяцев в деревне Пасторы, Альфонс поехал не в Режицу, куда командировал его митрополит Эдуард Ропп, а в Ликсну. И обратился там к Антонию Спринговичу, исполнявшему в это время обязанности Генерального викарного по Латвии Каноник А. Спрингович дал указание Альфонсу выехать в Варково и временно служить викарным в местной церкви. Настоятелем её числился Иоанн Казенас, но в то время он на месте отсутствовал. .
Навечно в памяти народной (к 112-летию со дня рождения Н.Ф. Ватутина)
Шестьдесят восемь лет прошло с тех трагических дней, когда вся страна с напряжением вслушивалась в тяжелые размеренные слова: «От Советского Информбюро…» - но память о героях Великой Отечественной войны, славных сынах Отечества, тех, чьи имена вписаны в Книгу бессмертия, жива в нас, потомках славных победителей. Николай Федорович Ватутин … Это имя дорого для любого человека, живущего на Белгородщине, не менее дорого и значимо, чем имена Суворова и Кутузова. .
Нет в России семьи такой, где б ни памятен был свой герой.
Мой прадед со стороны мамы, Лисьих Василий Яковлевич, родился 3 марта 1919 года. В 1941 году был мобилизован на войну, затем попал в плен, в дальнейшем был освобождён. Родной порог переступил в ноябре 1945 года. Знаю, что у дедушки Васи есть награды..
Нижнее Анчиково. Небольшая деревня в Чувашии. Таких селений в нашей необъятной стране многие тысячи. Но как же близка для каждого родная деревня! Она – синоним Родины. России есть кем гордиться, много у неё героев. Мне же хочется рассказать о выходце из малюсенькой деревушки Нижнее Анчиково, о человеке, который первым из чуваш получил звание Героя Советского Союза. Сергей Николаевич Бутяков, он – первый среди первых, лучший из лучших. Как же случилось так, что скромный чувашский паренёк прославил наш Козловский район?.
Наша Свердловская область образована в 1934 году, однако более 60 лет никаких символов у нее не было. Первый герб 1997 года на Геральдическом совете при Президенте РФ зарегистрирован не был. Причин основных было несколько: дубовые ветви с лентой, название области на девизной ленте, недопустимые внешние украшения (корона наподобие княжеской)… Всё это не соответствовало канонам геральдики. И только в 2005 году после устранения замечаний герб области, наконец, был утвержден..
История страны, история родного края, история семьи - тесными невидимыми нитями связаны эти понятия друг с другом. История страны складывается из истории городов, сел, поселков, в которых живут люди, а они-то своими делами, поступками, помыслами и творят историю. Я думаю, что каждая семья - это часть истории нашей страны. Мне кажется, что жить без Родины невозможно. Когда я думаю о ней, я сразу представляю себе семью, предков, позволивших сохранить для нас мир, в котором мы живем. .
Два года назад в нашей стране состоялся телепроект «Имя России». Перед гражданами был поставлен вопрос о том, кто является лучшим деятелем России за всю её историю..
Грузовая работа Амурской железной дороги в военные годы
Преобладающее значение в грузовой деятельности дороги имел транзитный поток грузов, который до ВОВ имел ярко выраженное направление с запада на восток. С начала войны направление транзитного потока резко изменилось, особенно с 1942 года, под влиянием усилившегося импорта грузов из – за границы через Владивосток и резкого сокращения завоза грузов с дороги запада.
