Для участия в военных действиях против Японии было отдано распоряжение провести мобилизацию всех казачьих войск, находящихся в Приамурском и Сибирском военных округах, а также некоторых казачьих частей Оренбургского, Уральского и Донского войск. Первым днем мобилизации указанных казачьих войск приказано было считать для Забайкальского, Амурского и Уссурийского казачьих войск – 28 января, для Сибирского – 2 февраля 1904 г., мобилизация в Оренбургском войске началась 7 февраля. Призыв на действительную службу казаков этих войск должен был проходить согласно мобилизационному плану, разработанному еще до начала войны[1].
5 января 1904 г. военным министром генерал-адъютантом А.Н. Куропаткиным был утвержден список начальствующих лиц в казачьих дивизиях на случай мобилизации. По этому реестру Оренбургскую казачью дивизию должен был возглавить командир первой бригады 1-й Туркестанской казачьей дивизии генерал-майор А.С. Мелянин, а командиром бригады назначался атаман I (Оренбургского) военного отдела Оренбургского казачьего войска полковник А.Г. Эрдман[2].
Командирами Оренбургских казачьих полков назначены были: 9-го войсковой старшина П.А. Чулошников; 10-го – войсковой старшина Н.Н. Волжин: 11-го – войсковой старшина М.Г. Гурьев; 12-го – войсковой старшина Г.А. Бычков и 1-го – полковник А. М. Николаев[3].
А началась для оренбургских казаков война так: 28 января 1904 года заседание Оренбургской думы прервала правительственная телеграмма – Япония напала на Россию. 7 февраля последовало Высочайшее повеление о мобилизации Оренбургской льготной казачьей дивизии в составе 9-го, 10-го, 11-го и 12-го полков. Затем поступил приказ Военного министра генерал-адъютанта Куропаткина.
Известие о начале войны с Японией вызвало у оренбургских казаков горячий патриотический отклик. Казак Михайловской станицы Василий Плешков вспоминал о своем предмобилизационном настроении: «А я не могу дождаться этого дня, сердце мое разрывается, не терпит – охота на войну ехать. Когда пришла бумага, выходить в поход, я думаю: вот доеду до япошки и сразу оторву ему ножки»[4]. Оренбургская казачка Анна Кожанова также пожелала отправиться на войну с оружием в руках. Она подала прошение о зачислении ее казаком в полк и обязалась отправиться на собственном коне, стоившем в то время около 200 рублей, приняла участие в недельных учебных сборах под Верхнеуральском. Как сложилась судьба этой кавалерист-девицы, пока не установлено.
10 и 16 апреля в Оренбурге на железнодорожном вокзале состоялись проводы уходящим на войну офицерам. 25 апреля вместе с 10-м армейским корпусом из Киевского военного округа отправился на Дальний Восток 1-й Оренбургский (первоочередной) казачий полк под командованием полковника Николаева. А всего в апреле 1904 года на фронт было отправлено (с учетом пополнения для частей, находившихся на Дальнем Востоке) около 250 офицеров и 4700 нижних чинов из Оренбургского казачьего войска. В последующем для пополнения потерь на театре военных действий отправилось еще 297 оренбургских казаков[5].
Оренбургская казачья дивизия насчитывала в своем составе 109 офицеров, 2979 строевых и 385 нестроевых нижних чинов. Командование дивизией было поручено бывшему начальнику 2-го Оренбургского казачьего полка (О.к.п.) генерал-майору В.П. Грекову[6]. В первых числах мая 1904 года, после недолгих, но торжественных проводов, дивизия отправилась на Дальний Восток. Вслед за оренбуржцами следовала Уральская казачья бригада. Вместе с казаками на фронт отправились из Оренбурга 10, а затем еще 60 сестер милосердия, многие из которых были казачками[7].
В этой войне оренбургским казакам предстояло впервые сражаться в составе своей казачьей дивизии (в предыдущих войнах участвовали только отдельные полки и сотни). Однако, еще не прибыв на место, приказом генерала Куропаткина дивизия была разделена. По плану военных действий, Уральской казачьей бригаде предстояло находиться в Приморье и охранять подступы к Владивостоку. Однако Куропаткину захотелось иметь на театре военных действий Уральскую казачью бригаду, и он принял решение направить в Приморье вместо уральцев 9-й Оренбургский казачий полк. В полном составе Оренбургская казачья дивизия соединилась только после войны.
В Маньчжурии казачьи офицеры столкнулись с невиданным дроблением дивизии, которая была разделена сначала по бригадам и полкам, а позднее даже по отдельным сотням и по взводам. Командир 10-го Оренбургского казачьего полка войсковой старшина Н.Н. Волжин писал, что: «Ввиду трудности надзора за полком, случается, разбросанным на далеких расстояниях посотенно, и тем более при условии, что я по обстоятельствам, не от меня зависящим, отвлекаюсь для начальствования отрядами прошу о скорейшем назначении в полк старшего помощника; причем убедительно прошу о назначении именно такого офицера, который мог бы принести пользу полку, а не занимал лишь вакансию...». Из этой отчаянной просьбы видно, что увлечение командования отрядами негативно сказывалось на состоянии частей, которые, будучи разбросаны на большие расстояния, выходили из подчинения прежних командиров и постепенно утрачивали свое единообразие[8].
Первыми в район сосредоточения (станция Тишичао) прибыли сотни II го Оренбургского казачьего полка под командованием войскового старшины Гурьева – 31 мая 1904 г. Через два дня сюда же прибыл 12-й Оренбургский казачий полк под командованием войскового старшины Бычкова. 10-й Оренбургский казачий полк под командованием подполковника Волжина высадился в Мукдене 1 июня.
Сразу же по прибытии 2-я бригада (11-й и 12-й Оренбургские казачьи полки) поступила в распоряжение отряда генерала Мищенко. В составе этого отряда оренбургские казаки участвовали в кровопролитных боях под Вафангоу. О действиях оренбуржцев в отряде Мищенко сохранилось такое свидетельство: «Другой раз, под вечер, Мищенко приказал собрать оренбургские казачьи сотни, рассыпанные в пешем порядке в стрелковой цепи, с утра, находившиеся в бою. Когда приказание было исполнено, что заняло довольно много времени в виду значительного удаления коноводов, Мищенко посмотрел на часы и сказал: «Долго возитесь. Поздно! Уже семь часов, а то бы приказал вам идти в атаку на батареи». Между тем, сотни без отдыха пробыли в бою почти 15 часов подряд»[9].
В первых боях оренбургские казаки понесли значительные потери. Так, 9 июня 1904 года разъезд 12-го О.к.п. в составе 22 человек попал в горах в плен к неприятелю. Причиной случившегося была слабая разведка и недооценка противника. Через десять дней попал в засаду разъезд вахмистра Туранина.
Но и курьезы порой случались. «Едем мы в разведку и встречаем японцев: нас было семь человек, японцев – восемь человек. Мы их прижали, у японцев патронов не было, и у нас тоже; и мы начали между собою браниться, они нам на вопросы отвечали по-русски и нас ругали: что вы гоняете нас палками, разве мы собаки; у нас только ребятишки с палками за собаками бегают, как вы за нами. Счастлив их бог, что пехота японская подоспела, а то бы мы им дали пиками»[10], – вспоминал один из участников войны.
В июле 1904 года оренбургские казачьи полки были распределены в Маньжурской армии следующим образом: 11-й О.к.п. в 4-м Сибирском корпусе, 1-й О.к.п. в 10-м армейском корпусе, 12-й О.к.п. в 17-м армейском корпусе. Только перед сражением у реки Шахе оренбургским казакам 11-го и 12-го полков удалось вновь соединиться в составе оренбургской казачьей бригады под командованием генерал-майора В.П. Грекова. Бригаде было поручено охранять правый фланг нашей армии[11].
В июне-июле 1904 года после неудачных боев на реке Ялу Восточный отряд русских войск отступил на северо-запад и занял оборону на перевалах Модулин, Фышьшуйлин, Янзенлин, Юшулин и Аньпинлин. В этих боях активное участие принимал 10-й конный полк. Однако на первом этапе он был разбросан. 2-я сотня была послана в распоряжение генерала графа Ф.Э. Келлера и занималась наблюдением за хунхузами, такие же задачи часто выполняли и другие сотни. 9 июля полк собрался в полном составе у Анпина и вместе с Терско-Кубанским полком составил конницу Восточного отряда. Однако о лихих конных атаках, которым учили в мирное время, пришлось забыть. В основном пришлось действовать пешим порядком. Имея в своем распоряжении достаточное количество конных сотен, командование Восточного отряда русской армии ни разу не использовало их подлинных боевых возможностей, особенно в наступательных боях. Одним из непонятных моментов этой войны было назначение на ответственные командные должности людей, не обладающих соответствующей подготовкой и опытом руководства различными родами войск. К таким генералам относился и генерал Ф.Э. Келлер, который и не скрывал неуверенности в своих возможностях, по выполнению возложенных на него обязанностей, о чем откровенно сказал А.Н.Куропаткину при назначении его на должность начальника Восточного отряда. Тем не менее, он был утвержден в этой должности[12].
В это же время в районе Ташичао вел бои Южный отряд Маньчжурской армии. Оренбуржцы в этих боях совместно с уральскими казачьими полками действовали в составе конных отрядов на флангах сосредоточенной здесь группы войск. В письме командир 1-го Читинского полка Забайкальского казачьего войска на имя командира 2-й бригады Оренбургского казачьего войска генерала Толмачева восхищается действиями казаков 12-го конного полка. Он пишет: "Они мужественно и умело действовали по прикрытию артиллерии, в полном порядке под сильным ружейным огнем противника прошли лавой и помогли лошадьми для снятия на ночь с позиции артиллерии". Некоторые казаки 12-го полка были за эти бои награждены: младший урядник Иван Скрыпов был удостоен знака Военного ордена 4-й степени. Такую же награду получил и казак Андрей Смолин. Это было по существу одно из первых награждений в русско-японскую войну, причем не только среди кавалеристов.
Непосредственно в боевые действия казаки Урала включились 11 августа 1904 г. в районе Ляояна, где возникла угроза окружения русских войск японцами. Усиленный казаками 1-й Сибирский корпус генерала Штакельберга остановил наступление противника.
Но общая обстановка под Ляояном складывалась неудачно для русских войск, и после ожесточенных боев 18 – 21 августа русские войска отступили к Мукдену. От полного поражения русскую армию спасли решительные действия сибирской казачьей дивизии генерала Самсонова, прикрывавшей отход в спешенных порядках. Вместе с сибиряками в арьергардных боях отличились и многие оренбургские казаки. В следующем крупном сражении в районе Беньсиху казачьи части в основном вели разведку и прикрывали стыки между армейскими корпусами[13].
В летних боях 1904 года отличились многие офицеры-оренбуржцы. Только с конца мая по 1 сентября за отличия в делах против японцев в 1-м Оренбургском казачьем полку были награждены: есаулы Ф.Ф.Налобин, В.Печенкин, В.Колачев, сотник В.Лобов, хорунжий И.Лосев, В.Алтанбашев и многие другие. Для большинства из них это были первые, но не последние боевые награды за эту войну. Отойдя к Мукдену, Маньчжурская армия закрепилась на берегу реки Шахе. Казачьи части в это время действуют в основном в качестве пехоты. К сентябрю соотношение сил стало меняться в пользу русских войск. Куропаткин принимает решение о переходе в наступление, однако и японская армия в это же время разворачивает наступательные действия. В сражении на реке Шахе 1-й Оренбургский казачий полк действовал в составе 10-го армейского корпуса в качестве корпусной кавалерии, а Оренбургская, Уральская и Забайкальская казачьи бригада и три конных полка сибирских казаков составили конницу Маньчжурской армии. Встречные бои не принесли победы ни одной из сторон: и русские и японцы потеряли почти по 50 тысяч солдат и офицеров. Среди оренбуржцев в этих боях особо отличились в 12-м Оренбургском казачьем полку старший урядник Алексей Боровских и казак Ульян Вершинин, совершившие по заданию командования 2 октября удачную разведку. Оба они были удостоены знаков Военного ордена, причем у Вершинина это было уже второе награждение за время войны[14].
В сентябре в боевых действиях наступил перерыв. Войска проводили разведку и готовились к новым боям. Вот как выглядели оренбургские казаки по свидетельству П.Краснова: «Первоочередные казаки 1-го Оренбургского казачьего войска радуют сердце своим отличным воинским видом. Здесь чисто, стрижены хорошо, даже справа по-донскому есть подвитой чуб, одноформенные серые рубашки, чисто выстиранные шаровары умело, пригнаны, набор чистый, лошади в порядке, видна чья-то твердая рука, что, несмотря на боевые невзгоды, не позволила раскисать и распускаться. Здесь нет этого глупого ответа: «понимаю», когда парень, видно, ничего не понимает, а повторяют приказ толково: хорошо, скажут: «Дозвольте идти», и пошли исполнять приказание. Эти и разведку как-то точнее делают. Пишут не только где неприятеля нет, а стараются указать где есть»[15].
Интересной страницей русско-японской войны стали дерзкие партизанские рейды по тылам японской армии. 18 декабря 1904 года хорунжий 11-го О.к.п. Замятин с отрядом из 28 казаков и 5 урядников двинулся вглубь японских позиций. Углубившись почти на 100 километров, казаки совершили налет на японский обоз из более чем ста повозок под охраной японских кавалеристов. Налет был стремителен, не ожидавший нападения противник бежал, а обоз через несколько минут перестал существовать. Казаки захватили важные документы и, уничтожив по пути несколько складов фуража и разрушив несколько участков телефонной и телеграфной линий, через 10 суток вернулись без потерь в свой полк.
28 октября 1904 года была сформирована 3-я Маньжурская армия в нее вошли 2-я Оренбургская казачья бригада и 1-й О.к.п. 23 ноября из 3-й армии во 2-ю были переведены 2-я Оренбургская казачья бригада и 1-й О.к.п., а в 3-ю армию 1-й О.к.п. В феврале 1905 года Оренбургская казачья бригада перестала существовать как самостоятельная боевая единица. Она была разделена в качестве корпусной кавалерии и использовалась для охраны штабов и для связи[16].
Началось Мукденское сражение, в котором русские войска вынуждены были отойти на заранее подготовленные Сыпингайские позиции (175 км севернее Мукдена). На этом активные боевые действия на сухопутном фронте практически прекратились. В Мукденском сражении участвовали все Оренбургские казачьи полки. Три сотни 10-го конного полка находились в составе 3-й армии, остальные вели наблюдение за хунхузами. 12-й полк при штабе 2-й армии нес в основном службу связи. 4-я и 5-я сотни 9-го Оренбургского казачьего полка с 15 ноября 1904 года находились в районе тыла штаба Маньчжурской армии и в течение более девяти месяцев несли разведывательную службу в районе границы Монголии, службу летучей почты, а также уничтожали и разгоняли бродячие шайки хунхузов, конвоировали обозы. Командовал отрядом войсковой старшина Юдин[17].
26 ноября 1905 года была объявлена Высочайшая благодарность всем казакам за их самоотверженную службу царю и Родине на войне и поддержание порядка внутри Империи.
К декабрю 1905 года части Оренбургской льготной казачьей дивизии стали продвигаться к станции Бухай для отправки на Родину. 29 декабря первый эшелон оренбуржцев (штаб дивизии и пулеметные команды 10, 11, 12-го Оренбургских казачьих полков) в 12 часов дня убыли в Россию. В скором времени за ними последовали и остальные полки Оренбургского казачьего войска. Общие потери Оренбургской казачьей дивизии в русско-японской войне составили 299 человек, из них: погибло офицеров – 2, казаков – 45; ранено офицеров – 17, казаков – 183; пропавших без вести офицеров – 3, казаков – 71. Однако следует отметать, что многие казак к ноябрю-декабрю 1905 года вернулись из плена в свои или другие части русской армии[18].
Война стала своеобразным трамплином для многих оренбургских казачьих офицеров, получивших повышения и награды. Что касается командного состава дивизии, то начальник дивизии генерал-майор Греков 24 августа 1905 г. был произведен в генерал-лейтенанты, начальник штаба дивизии полковник Баскаков был награжден орденом Св. Владимира 3-й степени с мечами (25 ноября 1904 г.), золотым оружием с надписью «За храбрость» (5 июня 1905 г.) и чином генерал-майора. Генерал-майор Толмачев получил орден Св. Станислава 1-й степени с мечами и Св. Анны 1-й степени с мечами. В генерал-майоры был произведен и А.Г. Эрдман. Войсковые старшины Бычков, Гурьев (оба 7 октября 1904 г.) и Волжин (1905 г.) были произведены за боевые отличия в полковники. Кроме того, Бычков за отличия в делах против японцев был награжден золотым оружием и орденом Св. Владимира 3-Й степени с мечами, Гурьев был отмечен орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. За русско-японскую войну 11-й и 12-й Оренбургские казачьи полки получили знаки на шапки. При этом обойденной оказалась вся первая бригада дивизии, вынесшая не меньше тягот[19].
За все время русско-японской войны не произошло сколько-нибудь значительных сражений между кавалерийскими соединениями. И хотя русская конница была представлена значительным числом соединений (18 эскадронов и 162 сотни)[20], свои традиционные боевые качества – мобильность, маневренность – ни казачьи, ни кавалерийские части показать в полной мере не смогли. Это, прежде всего, объясняется гористым характером местности. Но и казаки, опасаясь пулеметного огня, спешивались при встречах с противником, что было на руку хорошо подготовленным японским пехотным частям. Кроме того, все казачьи дивизии, прибыв на фронт, сразу же дробились и использовались в основном для вспомогательных операций. А Оренбургская казачья дивизия оказалась расчлененной еще до прибытия на Дальний Восток.
О характере использования русской конницы наглядно свидетельствует Наставление, командира 17 армейского корпуса генерала от кавалерии Бильдерлинга, войскам Главой позиции от 4 сентября 1904 г.: «Конные отряды, прикрывая при отходе фланги авангардов, должны усилить всеми мерами разведку противника, как на фланге, так и на фронте, не исключая действия в тылу наступающему противнику, памятуя, что уйти конница сможет всегда, а своевременно поддержать или облегчить действия своей пехоты – славная заслуга кавалерийского начальства. Уходить на правый берег коннице не следует, а надо лишь тщательно изучить реку, пометить себе броды или пункты для переправы вплавь. Коннице с отходом к Мукдену следует задержаться на флангах нашего района...»[21].
Этот документ наглядно демонстрирует полководческие способности командования армии. Все содержащиеся в нем рекомендации ориентированы на отход. Между тем, конница всегда результативнее действует не в обороне, а в наступлении.
Но это была не последняя война для казаков, и боевой опыт, который они приобрели в ходе этой войны, с честью применяли на полях других сражений.
Вас могут заинтересовать другие материалы из данного раздела:
Тайна царской семьи
Семья Романовых всегда была на виду, ничто не ускользало от зоркого ока многочисленных придворных, всё должно быть пристойно, всё-таки царская семья. Но были в истории Романовых и тайны, которые скрывались, не предавались громкой огласке. Одной из таких страниц была судьба великого князя Николая Константиновича Романова..
В сентябре прошлого года, проезжая по ул. Труда, на задворках домов, я увидела какой-то памятник. В интернете, на веб - страничке Миасса, я никакой информации не нашла. Тогда я решила провести исследование, в этом мне помогли мой классный руководитель Сыропятова М.А. и моя семья. .
Начало XX века в истории России – это время правления Николая Второго, последнего российского императора. На небосклоне царствования его окружали «тусклые звездочки». Их представляли выутюжные и застегнутые на все пуговицы чиновники, такие как В. Н. Коковцев, И. П. Горемыкин, А. Н. Хвостов, А. Д. Прокопович. Но значительно выше их по всем параметрам, звездами первой величины были Сергей Юльевич Витте и Петр Аркадьевич Столыпин..
На рубеже XIX-XX веков Российская империя была одной из крупнейших стран мира. Она занимала второе место в мире по размерам территории и третье место – по численности населения. Продолжалась модернизация – процесс перехода от традиционного общества к индустриальному, который охватывал все сферы жизни общества..
Вторая Мировая война обрушилась на нашу страну как лавина, как смерч, осенью 1939 года. За шесть лет она сломала миллионы судеб, перемолола в своих жерновах жизни ни в чём не повинных людей…. Семьдесят лет на нашу дальневосточную землю приходит цветущая, соловьиная, мирная весна. И чем дальше уходят от нас грозные военные годы, тем ближе сердцу величие народного подвига, тем более масштабным представляется значение Победы над фашизмом..
Альфонс Пастор – прелат Апостольского престола. Часть 1
После вхождения Латвии в состав Советского Союза начались репрессии против многих категорий латышей, в частности, против католических священников. Советские власти использовали репрессии для оказания давления на митрополита А. Спринговича, подвергая аресту его ближайших помощников. Первый арест прел.
Едва успокоилось Чёрное море, как «заштормило» в редакциях английских газет и журналов… И было отчего! Комендант Балаклавского порта Л. Г. Хите сообщил адмиралу Э. Лайонсу о гибели только ОДНОГО судна - «Принца»! Почему? Падкие до сенсаций газетчики тут же нашли ответ: стихия поглотила денежное довольствие всего экспедиционного корпуса! Сумма, покоящихся на дне сокровищ, возрастала из года в год и от издания к изданию..
