Смутное время в России в начале XVII в. является знаковым явлением в отечественной истории. Его последствия в значительной степени определили характер и динамику последующего развития страны. Смута оставила неизгладимый след в сознании русских людей, стала для них важнейшей вехой исторической памяти. Современники Смутного времени в лице русских публицистов первой половины XVII в. пытались осмыслить причины этих событий, выяснить суть происходящего и дать свою оценку увиденному.
Изучение событий Смутного времени направлено на повышение интереса к российской истории и науке, развитие патриотизма и любви к Родине и формирование активной гражданской позиции граждан. В 2012 г. – в Год российской истории и 400-летия со дня освобождения Москвы от польских интервентов 1612 г. - тема является весьма актуальной.
Цель работы состоит в изучении источников о Смутном времени XVII в. в исторической литературе.
Данная цель может быть достигнута путем решения следующих задач:
рассмотреть мнения об источниках периода Смута исследователями XVIII – нач. XX вв.;
проанализировать взгляды и оценки на источники Смутного времени XVII в. в трудах историков XX в.;
Источниковой базой исследования стали труды отечественных ученых - А. Палицына, В.Н. Татищева, Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева, А.Н. Попова, И.Е. Забелина, С.И. Шаховского, И.А. Хворостинина и др.
Объектом данного исследования является исторические источники XVII в. о событиях Смуты.
Предметом исследования - процесс формирования образа Смутного времени как исторического события, его содержания в концепциях русских современников, авторов произведений о Смуте.
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ РАБОТЫ
Взгляды исследователей XVIII – нач. XX вв. на источники Смутного времени
Историки XVIII в., касаясь событий Смуты, в привлечении источников не шли далее «Сказания Авраамия Палицына», «Нового летописца» и хронографов. Так, В.Н. Татищев опирался только на источники летописного характера и труд А. Палицына. При этом он использовал летописные памятники впоследствии утраченные, как, например «Историю о разорении русском» монаха Иосифа [16].
Только Н.М. Карамзин, придавая наибольший интерес произведению А. Палицына, в последних томах «Истории государства Российского» использовал самые разнообразные сказания о Смуте, пользуясь рукописными текстами [5]. Но он не смог точно оценить каждый источник со стороны его полноты и достоверности показаний. В трудах С.М. Соловьева, А.Н. Попова и И.Е. Забелина была сделана попытка оценить критически те или иные памятники. Но историко-критическое изучение произведений современников о Смуте во всей их полноте не было ими выполнено [3,12,15].
В то же время появляются работы, посвященные отдельным русским публицистам, современникам Смуты, в которых исследователи пытались оценить не только их деятельность в описываемых событиях, но и дать всесторонний анализ их произведениям.
В первую очередь это касается «Сказания Авраамия Палицына», которое вызывало у историков XIX в. наибольший интерес в связи с ценной информацией [6].
Еще более широко стал привлекать записки современников В.О. Ключевский. У авторов рассматриваемой эпохи, таких как А. Палицын, И. Тимофеев, И.А. Хворостинин, И.М. Катырев-Ростовский, он отмечал то, что можно назвать исторической мыслью, проявившейся в наклонности вникнуть в условия русской жизни, в самые основы сложившихся общественных отношений, чтобы здесь найти причины пережитых событий. Так, Ключевский точно определил, что А. Палицын и дьяк И. Тимофеев видели корень Смуты в недостатке мужества у общества, в неумении соединиться против властных нарушителей порядка и закона.
Новым этапом в изучении нарративных источников периода Смуты стал выход в 1888 г. монографии С.Ф. Платонова «Древнерусские сказания и повести о смутном времени XVII века». В своем труде автор поставил перед собой две задачи: собрать и изучить все касающиеся Смуты рукописные тексты сказаний и провести хронологический разбор всех имеющихся в его распоряжении источников. Труд С.Ф. Платонова был первым опытом комплексного анализа нарративных источников периода Смуты [11].
Наряду с В.О. Ключевским, С.Ф. Платонов отдавал предпочтение в достоверности неофициальным источникам, таким, с его точки зрения, как «Временник» дьяка И. Тимофеева, «Сказание Авраамия Палицына», «Повесть князя И.М. Катырева-Ростовского». В то же время эти историки, непосредственно занимавшиеся изучением оценок событий Смутного времени, основной упор делали на социальной стороне явлений, обходя вниманием состояние исторического сознания русского общества первой половины XVII века и его зависимость от оценок прошлого.
Намеченное С.Ф. Платоновым направление в изучении произведений современников о Смутном времени продолжили B.C. Иконников [4], Е.В. Петухов, С.А. Белокуров, A.M. Яковлев. Так, Е.В. Петуховым были сделаны некоторые добавления в изучении произведения князя И.А. Хворостинина, которое обстоятельно было изучено С.Ф. Платоновым. A.M. Яковлев предположил, что в «Новом летописце», впервые детально изученном все тем же Платоновым, традиционные религиозные оценки событий являются всего на всего «шаблоном летописной присказки: по грехом нашим», а в целом в этом памятнике отражена политическая концепция государственного абсолютизма.
Согласно мнению С.А. Белокурова, официальная версия избрания Михаила Романова как единодушный акт народной воли, отраженная в Утвержденной грамоте 1613 г., была усвоена всеми известными С.Ф. Платонову русскими литературными сказаниями XVII в. [2,42].
2. Оценка источников Смутного времени в трудах историков XX в.
В советской историографии внимание акцентировалось на экономическом и социальном состоянии русского общества начала XVII в. Были определены новые методы в изучении произведений русских публицистов данного периода. Так, А.С. Орлов впервые подверг сравнительному анализу «Повесть князя И.М. Катырева-Ростовского» и «Троянскую историю» Гвидо де Колумна. Впоследствии такой сравнительно-исторический метод был развит И.Ю. Серовой, которая, кроме сравнения известного сочинения И.М. Катырева-Ростовского с иностранной публицистикой, детально осветила вопрос о соотношении этого сочинения с современными ему произведениями других русских авторов и о возможности их взаимовлияния [8].
Столь же пристальное внимание в советской историографии придавалось «Сказанию Авраамия Палицына». Так, О.А. Державина впервые обратила внимание на то, что А. Палицын говорил об инициативе казаков в борьбе с интервентами. И.О. Тюменцев, критически изучив рассказ А. Палицына об истории обороны Троице-Сергиевского монастыря через сопоставление данных троицких и тушинских документов 1608-1610 годов из «архива» Я.П. Сапеги, пришел к выводу, что келарь Палицын не был очевидцем описываемых событий, а почерпнул данные от защитников крепости и тушинцев. Он дополнил воспоминания очевидцев заимствованиями из литературных произведений по образу и подобию русских воинских повестей. Таким образом, по убеждению Тюменцева, произведение А. Палицына является поздним литературным сочинением и почти все сообщения келаря об осаде монастыря легендарны, даты не точны, а последовательность событий изменена.
Отдельным произведениям русских современников с исторической, а не литературной точки зрения посвящены работы Е.Н. Кушевой, М.А. Яковлева, Д.С Лихачева, А.С. Орлова, О.А. Державиной, Н.П. Долинина [9].
Существует ряд работ, где особое внимание уделено литературной стороне и художественным особенностям исторической повести начала XVII в. Примечательна монография А.А. Назаревского. На основе комплексного анализа произведений современников, с точки зрения их литературных, художественных особенностей А.А. Назаревский приходит к выводу о том, что в первой половине XVII в. произошло изменение взглядов части общества на окружающий мир, возникли новые эстетические воззрения и вкусы. То же самое отмечали В.П. Адрианова-Перетц, Л.Л. Кутина. Они подчеркивали близость этих произведений к народному стилю вместе с отражением в них реальных событий.
Из наиболее существенных работ в отечественной историографии, посвященных указанных проблематике, следует выделить труды И.И. Полосина, A.M. Панченко, М.В. Кукушкиной, М.П. Лукичева, Е.П. Семеновой, В.К. Былинина, JI.E. Морозовой.
Обширна историография советского и постсоветского периода, посвященная изучению летописных памятников, относящихся к изучаемой эпохе. Работы В.Д. Назарова, Б.М. Клосса, В.И. Корецкого, В.Г. Вовиной, И.С. Jloмоновского, A.M. Зотова, Я.Г. Солодкина посвящены изучению позднего русского летописания как с исторической, так и с литературной стороны. Большое внимание авторы уделяют разбору как фактического материала, так и оценкам, содержащимся в летописных памятниках, авторской задаче, стоящей перед летописцем. Особое значение эти исследователи предают «Новому летописцу», высоко оценивая его за точность и глубину рассуждений о событиях Смуты, за литературное мастерство автора.
Серьезному разбору оценок и идей русских современников, авторов произведений о Смутном времени, посвящена статья Л.H. Пушкарева, который подчеркивал рост национального самосознания в русском обществе XVII в. JI.H. Пушкарев отмечает, что большинство современников считали Смуту наказанием божьим за грехи общества [13]. Именно эти размышления о виновниках Смуты, которыми для одних авторов были бояре и «сильные люди», а для других восставшие крестьяне, были главными в произведениях периода Смуты.
Последний с момента издания монографии С.Ф. Платонова опыт комплексного анализа нарративных сочинений периода Смуты и последующих двух десятилетий принадлежит Л.E. Морозовой [10]. На основе математических методов Морозова рассматривает соотношение изучаемых памятников, считая количественный метод самым «объективным» и «исчерпывающим». Одним из центральных вопросов книги Морозовой является вопрос о зависимости того или иного произведения от остальных, либо его влиянии на более поздние сочинения. Другие вопросы, разбираемые Морозовой, заключаются в определении, характеристики того, какой из авторов был ближе к истине, в выяснении личности писавшего, его симпатий и антипатий, условий и время создания его сочинений.
Завершая историографический обзор, хотелось бы отметить, что в исторической литературе не до конца рассмотрены вопросы о роли событий Смутного времени в оживлении исторического сознания русского общества первой половины XVII в. и связи между оценками прошлого и будущим общества и государства.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Переломным моментом отечественной истории был период Смуты в начале XVII в. Именно в Смутное время происходило зарождение и движение новых политических идей и понятий, которых недоставало прежнему государственному порядку. В то же время происходило знакомство русских, и, прежде всего интеллектуальной элиты, с элементами западной культуры.
Одну из причин русской Смуты начала XVII в. ее современники видели в божественной воле, напустившей беды на Московское государство за грехи всего общества. Она отражена во всех публицистических произведениях первой половины XVII в.К Смуте, по убеждению современников, привела и боярская вражда, главным разжигателем которой объявлялся Борис Годунов.
Исследованная источниковая база отражает возможность переплетения в общественном сознании общепринятых, господствующих норм и ценностей с субъективными, личными взглядами и оценками исторической действительности конкретными авторами. Таким образом, можно сделать отчетливый вывод о структуре базовых моральных и политических ценностей, отразившихся в произведениях современников о Смутном времени.
На основе анализа суждений и оценок современников событий Смуты и ее деятелей можно определить систему ценностей, на основании которых основывалось их историческое сознание. В этой системе для многих современников предпочтение отдавалось моральным ценностям, нежели политическим. Несмотря на официальную подачу исторического материала, современники пытались передать нам свой взгляд на происходившие события, зачастую субъективный, но очень ценный, так как он мог отражать психологию и систему ценностей отечественной политической и интеллектуальной элиты и в целом русского общества.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
Антипов Г.А. Историческое прошлое и пути его познания. Новосибирск, 1987. – 242 с.
Белокуров С.А. Утвержденная грамота об избрании на Московское государство Михаила Федоровича Романова. М., 1906. С. 42-47.
Забелин И.Е Минин и Пожарский. М., 1901. – 310 с.
Иконников B.C. Новые исследования по истории Смутного времени Московского государства. М., 2012. – 104 с.
Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. XII. СПб., 1843.
Костомаров Н.И. Личности смутного времени. // Вестник Европы. 1871, №6.
Костомаров Н.И. Повесть об освобождении Москвы от поляков в 1612 году и избрание царя Михаила. Исследования. Документы. М., 1888.
Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. // Лихачев Д.С. Избр. работы. Т. 1. Л., 1987 .
Лихачев Д.С. Проблема характера в исторических произведениях н. XVII в. // ТОДРЛ, т.VIII, 1951.
Морозова Л.E. Смутное время в России (конец XVI - начало XVII в.). М., 1990; Ее же. Смута начала XVII в. глазами современников.
Платонов С.Ф. Древнерусские сказания и повести о смутном времени XVII века, как исторический источник. СПб., 1888.
Попов А.Н. Образ хронографов русской редакции. М., 1869.
Пушкарев Л.H. История в общественном сознании России XVII века. // ВИ, 1997, №9. С. 36-37.
Салмина М.А. Исторические произведения С.И. Шаховского // Генезис и развитие феодализма в России. Л., 1983.
Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1960.
Татищев В.Н. История Российская. Т. VII. Л., 1968.
Раздел: История России Дата публикации: 21.11.2014 00:05:46
Вас могут заинтересовать другие материалы из данного раздела:
Фронтовые письма как отражение эпохи (по материалам школьного музея «Прикосновение к судьбе»)
Анализ фронтовых писем солдат Великой Отечественной войны является составной частью изучения истории войны. Выбор темы исследования обусловлен необходимостью изучения обширного и малоизученного комплекса неопубликованных эпистолярных источников — фронтовых писем, хранящихся в школьном музее гимназии №139 “Прикосновение к судьбе”. Это позволит существенно расширить источниковое поле исследований истории Великой Отечественной войны, детализировать целостную картину войны конкретно-историческим материалом. Этим обуславливается актуальность данной работы..
Иноки Пречистой Богородицы Донского монастыря в конце XVII - начале XVIII вв.
Штат общины Донской обители комплектовался из двух сегментов: монашествующих и светских служителей. Обе фракции коллектива были неразрывно взаимосвязаны. Не было бы иноков – не мог бы существовать институт монастырских служителей..
Рассмотрена история смены правящих династий в России и престолонаследия со времени Ивана IV до 1917 года: от Рюриковичей к Годуновым, от Годуновых к Романовым и Голштейн-Готторпам. Обсуждена законность появления Романовых на русском престоле. .
В этом 2012 году отмечается 130-летний юбилей рождения знаменитого советского учёного Б.Д. Грекова. Его имя в последние годы стали забывать, что, по-моему, мнению не заслуженно, последний раз крупно историческая наука отметила его юбилей установлением в 1982 году в городе Миргороде ему памятника, с тех пор в 1992, 2002 и 2012 годах эти юбилеи проходят как-то незаметно. А ведь его книгой «Киевская Русь» пользуются студенты уже более 70 лет..
Деятельность Нижегородского отделения Татьянинского комитета в годы Первой мировой войны
Как известно, Первая мировая война принесла немало бедствий, как военному, так и мирному населению, экономике России. Все эти проблемы еще больше усугублялись массовым притоком беженцев из западных районов, затронутых военными действиями или мест, соседних с границей военных действий, которые двигались дальше на восток..
В моей жизни появилось то, чего не хватало мне всё это время: понимание ценности жизни и каждой минуты, радость от общения с родными и друзьями, любовь и уважение к человеку – воину, солдату, давшему мне почувствовать счастье под мирным небом. Я теперь знаю, что герои живут рядом с нами. А значит, мне есть, с кого «писать свою жизнь»..
Альфонс Пастор – прелат Апостольского престола. Часть 1
После вхождения Латвии в состав Советского Союза начались репрессии против многих категорий латышей, в частности, против католических священников. Советские власти использовали репрессии для оказания давления на митрополита А. Спринговича, подвергая аресту его ближайших помощников. Первый арест прел.
