Эволюционное развитие раннесредневековых пронизок Прикамья не могло происходить само по себе, изолированно от других регионов. Появление некоторых типов пронизок, закрепление в местном костюме, а также дальнейшая их трансформация зависели от нескольких факторов. На это могли повлиять этнокультурные контакты, индивидуальные предпочтения местного населения, веяния моды, наличие мастеров, а также их технические возможности. Для прикамских комплексов V-IX вв. характерно появление новых типов бронзовых предметов, таких как поясная гарнитура, украшения накосных пронизей в виде подвесок и пронизок, детали обуви. Если рассматривать лишь пронизки, то даже смреди них можно выделить большое количество типов: рожковые, трубчатые, полиморфные, флакончатые и другие. Одними из первых пронизок, появившихся в Прикамье в эпоху раннего средневековья, были пронизки-коньки (рис. 1-1). В основном, они известны по материалам курганных комплексов (Бродовский, Верх-Саинский, Бурковский, Митинский, Шойнаяг, Варнинский и Поломский могильники) (Голдина, 1985. С. 231; Иванов, 1998. Рис. 10; Туркина, 2012). В это же время возникают и двуглавые коньки, украшенные насечками по гриве, известные по Бродовскому и Манякскому могильникам (рис. 1-2). Во второй половине VI в. коньки приобретают более крупные размеры, кружковый орнамент и насечки на гриве и хвосте (рис. 1-3,4; Верх-Саинский, Агафоновский, Аверинский, Митинский, Пыштайнский, Борганъёль, поселения Угдым II, III) (Ашихмина, 1988. С. 10; Голдина, 1985. С. 231; Королёв, 2002. С. 76, 92; Музей археологии..., 2007. С. 80). В VI в. в Прикамье появляются и пронизки-уточки. Такие вещи известны по материалам неволинской (курганная часть Верх-Саинского могильника), ломоватовской (Агафоновский I могильник) и поломской (Варнинский могильник) культур (Голдина, 1985. С. 231; Иванов, 1998. С. 186). Они представляют собой полые неорнаментированные изделия. С VI-VII вв. уточки декорируются: появляются кружковый орнамент и насечки (рис. 1-6). Подобные предметы отмечены в памятниках неволинской (курганная часть Верх-Саинского могильника), ломоватовской (Бурковский, Плесинский могильник), поломской (Поломский I могильник) и ванвиздинской культур (Иванов, 1998. С. 186; Крыласова, 2001. С. 133, 151; Туркина, 2012. С. 69). В дальнейшем, трансформируясь, пронизка несколько увеличивается в размере, а также в основании приобретает петли для привесок-лапок (рис. 1-9). По мнению Л.А. Голубевой, новый этап развития полых пронизок-уточек (в её интерпретации - подвесок-птичек), связанный с появлением у них петель и шумящих привесок, начался именно в Прикамье. Наиболее ранние экземпляры с привесками-лапками появляются в поломских (Варнинский могильник) и ломоватовско-родановских (Плесинский, Рождественский, Редикарский, Урьинский и другие могильники) древностях IX в. (Голдина, 1985. С. 231; Крыласова, 2001. С. 127-129, 131, 137, 154). Спиральновитые пронизки существовали на обширной территории в течение длительного времени. В Верхнем Прикамье спиральновитые пронизки впервые появились также в курганных комплексах V-VI вв. (рис. 2-1). Но в дальнейшем появились некоторые территориальные различия в способе их ношения. Так, в памятниках ломоватовской и поломской культур эти пронизки активно использовали при украшении костюма, а в неволинских материалах этот тип пронизок не прижился. В Сылвенско-Иренском поречье их вначале использовали при составлении накосников (Бродовский и Верх-Саинский могильники), но в дальнейшем пронизки заменили на бусы, что, кстати, характерно лишь для неволинского костюма (Перевозчикова, 2010. С. 381). В костюме ломоватовского населения они известны как по накосникам, так и по поясам (Аверинский II, Агафоновский I, Баяновский, Деменковский, Каневский, Плесинский, Редикарский, Урьинский, Харинский могильник). Это же применение они нашли и в поломском костюме (Варнинский, Тольёнский могильники), но, в основном, на накосниках (Генинг, 1964. С. 154; Голдина, 1985. С. 232; Крыласова, 2001. С. 105, 107, 109, 110, 113, 116-121; Семёнов, 1988. С. 38). Начиная с VII в. спиральновитые пронизки заменяют на трубчатые пронизки с псевдовитками (рис. 2-2). Это, скорее всего, связано с полученной крепостью изделий, а также с упрощением их изготовления. Спиральновитые пронизки с псевдовитками были известны в Прикамье ещё в эпоху раннего железного века, однако широкое распространение этих украшений относится ко второй половине I тыс. н.э. Несомненно, дальнейшее распространение спирально- и псведоспиральновитых пронизок происходило на достаточно большой территории, как в Прикамье, так и в соседних регионах. Пронизки с вздутиями являются единственным типом, характерным для всего раннего средневековья. Можно отметить некоторые закономерности в их развитии. Так, в прикамских древностях VI в. пронизки имели малый размер, небольшое вздутие, 1-2 утолщений по краям, прорези отсутствовали. Такие пронизки А.М. Белавин и Н.Б. Крыласова именуют одночастными шаровидными прониками-бусинами с «воротничками» у отверстия (рис. 2-3, 6). Подобные пронизки были широко распространены на памятниках ломоватовской (Аверинский, Агафоновский I, Висимский, Плесинский, Редикарский, Урьинский, Щукинский могильники, Георгиевский клад), а позднее и родановской (Агафоновский II, Рождественский могильники) культур (Белавин, Крыласова, 2008. С. 431; Голдина, 1985 С. 232; Голдина, Ютина, 1987; Крыласова, 2001. С. 119, 133, 145, 152, 153, 189). Одновременно происходит небольшое удлинение пронизки за счёт увеличения количества утолщений до трёх и более (рис. 2-4). В Сылвенско-Иренском поречье они найдены в Бродовском, Верх-Саинском, Неволинском могильниках, а также на Верх-Саинском городище. В Верхнем Прикамье они отмечены среди комплексов Аверинского, Агафоновского I, Висимского, Деменковского, Каневского, Плесинского, Редикарского, Русиновского, Урьинского, Щукинского могильников (Голдина, 1985. С. 232; Крыласова, 2001. С. 124, 127, 140, 166, 171, 188; Мельничук, Берсенева, Кузьминых, 2008. С. 192). На Чепце они найдены в материалах Варнинского могильника VII в., в Омутницком и Бигер-Шай могильниках IX-XII вв. (Генинг, 1979. С. 95; Иванов, 1998. С. 187). В VIII в. слегка изменяется форма изделия – она приобретает бочонкообразный вид, количество утолщений сводится к одному. Трансформируясь, пронизка расширяется в объёме и одновременно приобретает сквозные прорези на вздутии (рис. 2-5, 7). Подобный вариант пронизок с вздутием встречен в большом количестве практически на всех могильниках VII-VIII вв., иногда – VIII-IX вв. Наиболее часто их использовали в поясных пронизях (Неволинский, Верх-Саинский, Аверинский II, Агафоновский I, Баяновский, Висимский, Деменковский, Телячий Брод, Важгортский, Плесинский, Редикарский, Рождественский, Варнинский, Чемшай могильники) (Голдина, 1985. С. 232; Оборин, Чагин, 1956. Рис. 39-10; Белавин, Крыласова, 2008. С. 168; Иванов, 1998. С. 201; Крыласова, 2001. С. 124, 154, 155). Одновременно идёт этап эволюции, который заключается в удлинении пронизки за счёт увеличения количества вздутий до двух, трёх и пяти (рис. 2-9-11). Такие пронизки редкость для неволинского населения (Бродовский, Бартымский, Верх-Саинский, Неволинский могильники, селище Лобач). Они чаще встречаются в ломоватовских (Аверинский, Агафоновский I, Баяновский, Деменковский, Каневский, Плесинский, Редикарский, Русиновский, Телячий брод, Урьинский, Щукинский могильники, Георгиевское, Зобачево), а позднее и родановских (Агафоновский II, Рождественский могильники) материалах (Генинг, 1964. С. 154; Голдина, 1985. .С 232; Голдина, Ютина, 1987; Крыласова, 2001. С. 115, 118-120, 127, 132, 133, 153; Мельничук, Берсенева, Кузьминых, 2008. С. 192). Для материалов рубежа I-II тыс. н.э. характерно украшение утолщений между вздутиями насечками. Подобные экземпляры обнаружены в материалах Рождественского могильника родановской культуры и вымских могильников XI-XIV в. (Белавин, Крыласова, 2008. С. 436; Савельева, 1987. С. 86). Последний этап трансформации заключался в появлении у подобных пронизок «ушек», петель для привесок, как в нижней части изделия, так и по бокам (рис. 2-8). На территории Прикамья такие вещи найдены, например, Рождественском могильнике родановской культуры и на могильнике Шойнаты П Перми Вычегодской (Белавин, Крыласова, 2008. С. 464; Королёв, 1979. Рис. 8-19). Определённую эволюцию претерпевают собако-птицы. Они характерны для Сылвенско-Иренского поречья. Они существовали лишь в VII в., но развитие их при этом было ярким. Изначально они имели малый размер, без орнамента (рис. 1-7). Такие пронизки представлены в грунтовой части Бродовского, Верх-Саинского и Неволинского могильников. В дальнейшем, птички несколько увеличились в размере и приобрели орнамент в виде обозначенной пасти, крыльев и «когтей» (рис. 1-8). В дальнейшем, изображение собако-птиц становится более стилизованным. Появляется чётко оформленная пасть, рельеф туловища, кружковый орнамент на крыльях и изделие немного увеличивается в размерах (рис. 1-11). Одновременно выделяется тип пронизки, орнамент которой схож по технике исполнения с хорошо стилизованной собако-птицей (рис. 1-12). Однако появление сцены охоты может быть выделено и как отдельный элемент, не имеющий отношение к генезису собако-птицы. Флакончатые пронизки также претерпевали изменения своего облика. Это выражалось, главным образом, в оформлении верхней, выступающей части изделия. Появившись в VII в., они встречены, прежде всего, в комплексах неволинской культуры (Бродовский, Верх-Саинский, Неволинский могильники). Верх этих пронизок оформлен в виде раздельных концов (рис. 2-12). В ломоватовской культуре они отмечены лишь в Деменковском могильнике (Мельничук, Берсенева, Кузьминых, 2008. С. 192). Впоследствии концы флакончиков сливаются (рис. 2-13). Такие пронизки встречены в материалах Деменковского могильника (Генинг, 1964. С. 154). Однако, малое их там количество и численное преобладание в материалах неволинской культуры (Верх-Саинский, Неволинский могильники) даёт основание предположить, что ареалом их распространения было именно Сылвенское поречье. В VIII-IX вв. флакончик утрачивает кольца (рис. 2-14, 15). Верхняя часть выражена небольшим прямоугольным выступом, который впоследствии совсем исчезает (Агафоновский I, Деменковский, Огурдинский, Неволинский, Сухоложский, Варнинский могильники) (Генинг, 1964. С. 154; Иванов, 1998. С. 231; Крыласова, 2001. С. 145). Таким образом, прослеживаются определённые закономерности в развитии основных типов пронизок Верхнего Прикамья в эпоху раннего средневековья. Эволюция их могла отражаться как в технологическом плане, так и морфологическом. В морфологическом плане развитие пронизок заключалось в изменении декорирования и размера изделия. При этом на большем количестве типов шло усложнение и увеличение декора, а также укрупнение или удлинение изделия. Можно выделить и некоторые технические аспекты. В целом, лишь избранные типы претерпели техническую эволюцию. Но интересен тот факт, что в VII в. по каким-то внутренним или внешним причинам в пронизках появилась трубица. На некоторых типах она имела главенствующее положение – пронизки с вздутиями. А некоторые благодаря трубице претерпели изменения. Возможно, именно поэтому спиральновитые пронизки стали ложновитыми. Трубицы появились также у коньков и птиц, но здесь они быстро исчезли (рис. 1-5, 10). В отношении остальных типов пронизок сложно проследить эволюцию изготовления по причине их малочисленности. Наблюдаемые небольшие внешние отличия свидетельствуют, скорее всего, не о модификациях одного из видов, а о разнонаправленных контактах с соседями, которые и влияли на моду в оформлении пронизки.
Список использованной литературы Ашихмина Л.И. Погребальный обряд курганного могильника Борганъёль. Сыктывкар, 1988. Белавин А.М., Крыласова Н.Б. Древняя Афкула: археологический комплекс у с. Рождественск: Монография.Пермь, 2008. Генинг В.Ф. Деменковский могильник — памятник ломоватовской культуры // Вопросы археологии Урала. Вып. 6. Свердловск, 1964. Генинг В.Ф. Могильник чепецкой культуры у дер. Весьякар (IX-XII вв.) // Северные удмурты в начале II тысячелетия н.э. Ижевск, 1979. Голдина Р.Д. Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье. Иркутск, 1985. Голдина Р.Д., Ютина Т.К. Хронология погребальных комплексов Агафоновского II могильника (IX-XII вв.) // Погребальные памятники Прикамья. Ижевск, 1987. Иванов А.Г. Этнокультурные и экономические связи населения бассейна р. Чепцы в эпоху средневековья (конец V — первая половина XIII в.). Ижевск, 1998. Королёв К.С. Новый район обитания вычегодских пермян. Сыктывкар, 1979. Королёв К.С. Угдымский археологический комплекс на средней Вычегде (эпоха железа). Сыктывкар, 2002. Крыласова Н.Б. История прикамского костюма. Пермь, 2001. Мельничук А.Ф., Берсенева О.Е., Кузьминых С.Ю. Новейшие исследования Деменковского некрополя в Верхнем Прикамье (предварительные итоги) // Региональные социокультурные, политические и экономические опыты: опыт и перспективы. Березники, 2008. Музей археологии и этнографии: Каталог музейной экспозиции Центра этнологических исследований Уфимского научного центра РАН. Уфа, 2007. Оборин В.А., Чагин Г.Н. Чудские древности Рифея. Пермский звериный стиль. Пермь, 1988. Перевозчикова С.А. Реконструкция головных уборов по материалам могильников неволинской культуры // Интеграция археологических и этнографических исследований: сборник научных трудов. Часть 1. Казань, 2010. Савельева Э.А. Вымские могильники (XI-XIV вв.). Л., 1987. Семёнов В.А. Тольёнский могильник IX — начала X вв. // Новые исследования по древней истории Удмуртии. Ижевск, 1988. Туркина Т.Ю. Коллекция предметов зооморфных мотивов в собрании Национального музея Республики Коми: альбом-каталог. Сыктывкар, 2012.
Вас могут заинтересовать другие материалы из данного раздела:
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ КУЛЬТУР ЛЕСОСТЕПНОГО НЕОЛИТА И СТЕПНОГО ЭНЕОЛИТА ПО МАТЕРИАЛАМ СТОЯНКИ ЛЕБЯЖИНКА I
В эпоху неолита, Самарское Поволжье было лесостепной территорией. Непостоянство климатических условий региона отодвигало границу леса и степи на север во время засухи и на юг во влажный период. Люди шли за привычной им экологической нишей. Этим можно объяснить присутствие в нашем регионе обособленных групп племён с гребенчатыми традициями изготовления керамики, культурами украшавшими сосуды накольчатым орнаментом, и местным населением сохранившим традиции неорнаментированной керамики. Это многообразие нашло своё отражение в материалах стоянки Лебяжинка I. .
В 2011 году в Вурнарском районе Чувашии, на длинном узком мысу надпойменной террасы р. Ср. Цивиль между деревнями Сендимиркино и Буртасы краеведом И.Г. Павловым были найдены предметы, относящиеся к женским нагрудным и головным украшениям конца раннего железного века, которые были сданы в Чувашский государственный институт гуманитарных наук. С целью проверки данного местонахождения в мае 2012 года отрядом Археологической экспедиции ЧГИГН (Н.С. Березина, Е.П. Михайлов, Н.С. Мясников) были проведены разведывательные работы. В результате был обнаружен могильник II-III вв. н.э. и предшествующее ему селище того же периода. В июне 2012 года АЭ ЧГИГН в составе Е.П. Михайлова и Н.С. Мясникова при участии научного сотрудника Института истории АН РТ Д. Г. Бугрова (Казань) проводила дополнительные исследования на данном археологическом памятнике. Общая площадь раскопа составила 56,25 м²..
К ВОПРОСУ ОБ АРЕАЛЕ ЕЛШАНСКОЙ КУЛЬТУРЫ (на основе анализа керамических комплексов)
На сегодняшний день известно около тридцати памятников содержащих керамику елшанской культуры. Часть из них образует достаточно компактное скопление на территории Самарской, Оренбургской и Ульяновской областей, другая часть простирается далеко на запад и северо-запад от Среднего Поволжья..
Каменная индустрия Среднего Посурья эпохи энеолита
Особенности каменной индустрии — это часть признаков, характеризующих археологическую культуру. Для исследования были выбраны памятники эпохи энеолита: Утюж I, Утюж V, Утюж Бугор, Новая Деревня..
В данной статье рассмотриваются основные теории происхождения елшанской культуры, наиболее аргументированой из которых считается теория Выбонова А.А. о среднеазиатских корнях елшанской культуры.
Вклад А.Е. Алиховой в изучение золотоордынского города Мохши (историографический обзор)
Золотоордынский город Мохши, располагавшийся в Примокшанье, на территории, которую в настоящее время занимает п. г. т. Наровчат, районный центр Пензенской области, был открыт А.А. Кротковым в начале ХХ века. Этому археологическому памятнику его первооткрывателем был посвящён ряд научных статей, в которых была восстановлена основная канва истории этого города. А.А. Кротков заложил добротную основу для дальнейшего изу-чения Мохши. Он охарактеризовал экономическое и политическое значение этого города, сделал ряд предположений относительно этнокультурного со-става населения, проживавшего в Мохши в золотоордынское время, и, в об-щих чертах, наметил планировку этого города. До настоящего времени ос-новные положения, выдвинутые А.А. Кротковым, в ходе работы над матери-алами, полученными во время работы на территории Наровчата и в его окрестностях, остаются почти без изменений и признаются верными боль-шинством исследователей. Серьёзной корректировке был подвергнут только план золотоордынского города Мохши, подготовленный А.А. Кротковым. Уточнение этого плана связано с деятельностью Анны Епифановны Алиховой. .
К вопросу о территории распространения и происхождении хвалынской культуры
Во время раскопок 2006-2007 гг. на поселении Утюж I, расположенного вблизи с. Стемассы Алатырского района Чувашии на левом берегу небольшой реки Утюж вблизи ее впадения в р. Суру было обнаружено жилище, которое по ряду признаков можно отнести к хвалынской культуре. Это позволяет откорректировать ареал распространения хвалынской культуры..
Археологические памятники мордвы к юго-востоку от г. Пензы (предварительное сообщение)
Окрестности г. Пензы уже довольно давно привлекали внимание археологов. О том, что на территории, занятой до настоящего времени лесной растительностью, к во-стоку от г. Пензы, прослеживаются следы древних поселений, было известно, по мень-шей мере, с конца XIX века. В этом районе в 1890-х гг. работал В.М. Терехин, член Пен-зенского губернского статистического комитета, краевед и археолог-любитель, а в 1920-х гг. вела раскопки Н.И. Спрыгина, сотрудница Пензенского краеведческого музея, крае-вед и археолог (Белорыбкин, Кишинская, 1995, с. 6-8). После 1920-х гг. интерес исследо-вателей к окрестностям города Пензы на некоторое время ослабел, однако в 1950-х гг. эта территория попадает в поле зрения М.Р. Полесских, профессионального археолога, сотрудника Пензенского краеведческого музея. .
Вопросы этнокультурной истории Южного Средневолжья конца I тысячелетия н.э.
Географическим: своеобразием рассматриваемой территории является её замкнутость с запада Приволжской возвышенностью, с востока Бугульминско-Белебеевской. Они вытянуты в меридианальном направлении и являются водораздельными. В ландшафтном отношении это зона южной лесостепи на границе со степью. С севера граница проходит примерно на широте русла р. Большой Черемшан правого притока Волги, с юга по р.Чапаевке, также правого её притока. Переход от степи к лесостепи начинается на широте Самарской Луки Волги и междуречья Большого Кинеля и Самары. Самарская Лука Волги сама по себе является уникальным природным микрорайоном. В ландшафтном отношении её внутренняя часть разнообразна. В восточной части её расположен массив Жигулёвских гор, покрытый лесом. В западной части преобладает равнинный рельеф, представляющий собой лесостепь. Внутренняя часть Самарской Луки ограничена с запада руслом реки Усы, которая образует с Волгой почти сплошное водное кольцо вокруг неё..
