Оружие во все времена имело огромное значение в успешном ведении боевых действий, и Отечественная война 1812 года не была здесь исключением. Тульский оружейный завод на протяжении XVIII—XIX вв. играл решающую роль в снабжении русской армии стрелковым и холодным оружием. Менее известен вклад частных предприятий Тулы в вооружение российской армии на заключительном этапе наполеоновских войн 1812—1815 гг. Прежде чем рассмотреть данный вопрос, следует кратко остановиться на положении со стрелковым и холодным оружием, которое сложилось в русской армии накануне Отечественной войны.
В это время в России господствовала фактически одна конструкция стрелкового оружия — дульнозарядная ударно-кремневая система с французским батарейным замком. Такой замок был изобретен в первой половине XVII столетия, а в начале XVIII в. принят на вооружение русской армии при Петре I. Армейское оружие было в основном гладкоствольным, но в войсках использовали небольшое количество нарезных штуцеров.
Несмотря на единство общей конструкции, в русской армии в самом начале XIX в. существовали различные образцы ружей для каждого рода войск, практически одинаковых по устройству, но отличавшихся как по тактико-техническим данным, таким как вес, калибр, размеры, так и некоторыми деталями. Официально в 1812 г. на вооружении русской армии состояли девять образцов ручного огнестрельного оружия. Но этим далеко не исчерпывалось все разнообразие стрелкового оружия, применявшегося в России в данный период. Дело в том, что срок службы ударно-кремневого ружья был определен в сорок лет, и в полках продолжали использовать оружие старых образцов. Некоторые ружья служили значительно дольше установленного времени. Например, в 1808 г. командир Либавского мушкетерского полка в своем рапорте доносил, что в его полку некоторые ружья состоят еще с 1700 (!) года, т. е. в начале XIX в. продолжали еще использовать фузеи армии Петра I.[1]
Поэтому можно говорить о том, что в российских войсках накануне войны с Наполеоном встречались практически все образцы ружей, принятые на вооружение армии на протяжении всего XVIII в.
Но это вовсе не свидетельствует о технической отсталости русской армии. Дело в том, что ударно-кремневое оружие с французским батарейным замком по конструкции, вплоть до замены его капсюльными системами в первой половине XIX в., практически не менялось как в России, так и в странах Западной Европы. Введение новых образцов не приводило к каким-то существенным улучшениям оружия, например увеличению дальности и точности стрельбы или скорострельности, и главным образом касалось второстепенных деталей, прежде всего прибора. Незначительно отличались размеры и вес различных моделей для одного и того же рода войск. Кроме того, стволы ударно-кремневых ружей были достаточно прочными. Так, при приемке заводского оружия ружейные стволы испытывали пороховой пробой, равной двойному заряду, а в результате опытов было установлено, что даже после 10 тыс. выстрелов ружье еще оставалось пригодным для дальнейшей стрельбы. В тот период это давало достаточно высокую надежность при длительном сроке службы ружей.
Кроме различных образцов, произведенных на российских оружейных заводах, в русской армии использовалось оружие иностранного производства. Так, после присоединения Финляндии к России в русской армии появилось трофейное шведское оружие. В довольно значительных количествах встречались прусские, австрийские, голландские образцы. В 1804 г. Англия передала для союзной русской армии, входившей в войска антинаполеоновской коалиции, 60 тыс. ружей.[2] В России также использовали и трофейное французское оружие.
Эта пестрая картина усугублялась еще и тем, что при ремонте оружия на заводах могли использовать части от самых различных образцов, например, в 1769 г. при изготовлении 6 тыс. ружей использовали пистолетные замки.
Кроме того, надо учитывать некоторую неточность при изготовлении оружия в то время: ружья одинакового образца, изготовленные даже на одном и том же оружейном заводе, могли несколько отличаться как по калибру, так и по размерам.
Тем не менее такое немыслимое разнообразие калибров (в русских войсках их число доходило до 28) не вызывало особого неудобства в армии. Патроны тогда представляли собой бумажный пакет или гильзу с зарядом пороха и круглой свинцовой пулей, и их изготовляли в самих войсках. Пули отливали в формах, которые присылали в армию среди прочих оружейных принадлежностей, согласно калибров тех ружей, которые состояли на вооружении в данном полку. Однако заранее заготовить такие боеприпасы и хранить на складах было довольно сложно.
Холодное оружие продолжало играть важную роль в боевых действиях того периода. Для рукопашного боя пехотные и драгунские ружья имели игольчатый трехгранный штык, к егерскому штуцеру примыкали штык-тесак, а кавалерийское огнестрельное оружие, кроме драгунских ружей, не имело штыков, так как в ближнем бою конница применяла пики, палаши и сабли. На вооружении пехотных офицеров состояли шпаги, а рядовым пехотинцам в дополнение к ружью со штыком полагался тесак.
Наполеоновские войска применяли аналогичное огнестрельное и холодное оружие: дульнозарядные ружья с французским батарейным замком и палаши, сабли, тесаки, принципиально не отличавшиеся от российских. Более того, следует отметить, что многие образцы русской армии были скопированы с французских моделей.
Таким образом, стрелковое и холодное оружие противоборствующих армий в это время практически не отличалось, и не одна из сторон не имела здесь существенных преимуществ.
Превосходства в вооружении можно было достичь только количественно, поэтому вполне понятно, какое значение имели оружейные заводы.
В период наполеоновских войн тульские мастера сыграли важную роль в вооружении русской армии, поставив самое большое количество стрелкового и холодного оружия из всех российских заводов и арсеналов. Значение города оружейников хорошо понимал даже сам Наполеон. Так, в Дрездене он заявил: «Я иду на Москву и в одно или два сражение все кончу... Я сожгу Тулу и обезоружу Россию».
Несмотря на все разнообразие стрелкового оружия русской армии, в начале войны в оружейных резервах сложилось кризисное положение. Так к началу войны в тульских арсеналах хранилось 128605 ружей, 591 кирасирский палаш, 7704 сабли и 127 тесаков. [3] В первые дни войны в армию было направлено 128481 ружье, и таким образом на складах завода на 10 июля 1812 г. осталось всего 124 ружья.[4] Всего же в это время на вооружении российской армии находилось 350 576 ружей. При этом следует отметить, что еще за месяц до начала войны, 9 мая 1812г., оружейники Тулы собрались на арсенальном дворе «всем оружейным обществом» и постановили «в те дни и часы, которые от заводских работ свободны, изготавливать оружие сверх установленного урока, сколько силы, одушевленные к любезному Отечеству позволяют».[5]
1- Федоров В. Г. Эволюция стрелкового оружия. М., 1938. Ч. I. С. 18.
2- Там же. С. 20.
3-Государственный архив тульской области (ГАТО). Ф. 187. Оп. 1. Д. 5242. Л. 182.
4-Кутузов М. И.: Сб. документов. М., 1957. Т. IV. Ч. И. С. 662-668.
5-ГАТО. Ф. 187. Оп. 1. Д. 5242. Л. 182.
Часть 2.
Основной причиной той катастрофы, которая постигла армию Наполеона в России, было мощное всенародное движение, поднявшееся в нашей стране против иностранных захватчиков. Однако движение это еще недостаточно изучено. В частности, вопрос о роли в нем трудящихся города - ремесленников и работных людей - даже не поставлен в литературе, и соответствующие факты не приведены в известность. [1] Поэтому важно установить, как в крупных промышленных центрах отнеслись к событиям, как послужили родине русские ремесленники и работные люди в грозные дни двенадцатого года. В этом отношении особенно показательна деятельность тульских оружейников, отмеченная уже исследователями и излагаемая в настоящей работе по неиспользованным ранее документам Тульского областного государственного исторического архива.[2]
В начале XIX века тульские оружейники составляли обособленную от остального населения города ремесленную корпорацию, носившую название оружейного общества, или оружейного сословия. Они были обязаны изготовлять оружие на казну, выполняя необходимые для этого работы отчасти на оружейном заводе (основанном в 1712 г.) и, главным образом, по своим домам.
Развитие производства и связь с рынком способствовали имущественной дифференциации среди оружейников. Немногие «фабриканты» имели собственные предприятия, держали наемных рабочих, брали подряды, вели торговлю своими изделиями. Большинство - средние и мелкие мастера - работали на казну.
Положенная плата была недостаточна для существования, и нужда заставляла их на кабальных условиях выполнять работу и для своих же оружейников-фабрикантов. Экономические затруднения, которые в то время переживала страна, особенно отразились именно на этой массе, доводя многих почти до грани бедности. Но, как, ни тяжело было положение массы оружейников, они, не задумываясь, жертвовали личным благополучием ради безопасности родины.
9 мая 1812 года, когда неизбежность войны стала очевидной, оружейники приняли решение «в те дни и часы, которые от заводских работ свободны», изготовлять оружие сверх установленного урока, «сколько силы их, одушевленные усердием и государю и любезному отечеству, позволят».[3] Это, конечно, почти не затрагивало оружейников-фабрикантов, обычно исполнявших казенные уроки «через наем посторонних людей», но масса оружейников действительно отказывалась даже от недолгого отдыха, чтобы подготовить достойный отпор врагу. Уже 12 июня 1812 года армия Наполеона вторглась в Россию. Грозная опасность заставила мобилизовать все силы страны, вызвала потребность в огромном количестве оружия. Было запрещено увольнять оружейников от работ даже на самое короткое время. Они не могли защищать родину в рядах ополчения, но и здесь, в тылу, им предстояли долгие месяцы упорного, самоотверженного труда.[4]
В начале июля командир оружейного завода генерал-майор артиллерии Ф. Н. Воронов был вызван в Москву, где Александр I дал ему личные указания об усилении выработки оружия.
17 июля последовал именной указ Воронову с предписанием ежемесячно изготовлять в Туле 13000 ружей: 7000 силами казенных мастеров (против мирного времени прибавлялась 1000 ружей) и путем подряда «на собственных фабриках оружейников» 3000 новых и 3000 переделанных из старых.[5]
Однако такие расчеты на оружейников-фабрикантов далеко не оправдались. Несмотря на все усилия командира, они не приняли на себя изготовление новых ружей, явно выжидая, когда обстоятельства заставят казну повысить цены, и согласились лишь на переделку 3520 старых ружей ежемесячно. [6] В оружии была крайняя нужда. Заводское начальство спешно учло все имевшееся у мастеров оружие, чтобы предотвратить скупку его в одни руки «для возвышения только цены». Командир запретил все оптовые сделки на продажу оружия без его предварительного разрешения. [7]
Это не облегчало положения. Оружия оказалось весьма немного. Изготовление новых ружей по-прежнему задерживалось.
Оружейники-фабриканты соглашались принять заказ лишь в случае предоставления им права пользоваться вододействующими машинами в заводе с оплатой состоящих при них мастеров по расценкам не более казенных. Считая «такие условия для государственной пользы невыгодными», генерал Воронов отказался от дальнейших переговоров. Он решил, прежде всего «приумножить заводскую выделку» новых ружей, срочно установив для этого новое дополнительное оборудование, а оставшуюся часть наряда распределить потом небольшими партиями среди массы оружейников — средних и мелких мастеров. Опасаясь (без особых, впрочем, оснований) неожиданной конкуренции, а, главное, возможности решительных мер со стороны высшего начальства, оружейники-фабриканты взялись, наконец, за выделку новых ружей, однако, в небольшом еще количестве, причем иногда пытались сбывать явный брак. Имевшие значительные предприятия Салищев, Шпанов, Бабякин, Щербаков в течение сентября обязались сделать 730 новых ружей; за ними потянулись и остальные.[8]
Большая часть оружия изготовлялась не ими, а непосредственно цехами, т. е. рядовыми оружейниками. Важнейший вопрос обеспечения армии оружием, в конечном счете, решался упорным самоотверженным трудом массы оружейников, чуждых всяких корыстных расчетов, искренне охваченных одним высоким патриотическим порывом помочь родине в разгроме ненавистного врага.
Получая крайне незначительную за дельную плату (45 коп. за заварку ствола, 22 коп. за ковку замка, 4 коп. за обточку ствола и т. д.), к тому же в обесцененных ассигнациях, оружейники, несмотря на несколько повышенную цену на новое ружье (18 руб.), «никакого прибытка не имели», даже расходовали на приобретение необходимых материалов и деталей свои сбережения. Они участвовали также во всех пожертвованиях и сборах и, несомненно, испытывали нужду, но работали с исключительным усердием. [9]
Командир завода генерал Воронов, которого вряд ли можно подозревать в особом пристрастии, так характеризует их работу: «Соразмеряя отечественным нуждам и усиливая рвение свое, трудились они и день и ночь, и все праздничные и табельные дни, определенные для свободы и отдохновения, употребляли на одно только дело оружия, торжествуя их в трудах отечеству посвящаемых. Такова есть жертва оружейников!» [10]
К 1 сентября оружейники уже выделывали еженедельно 1650 ружей. Правда, пока еще меньше назначенного количества, но в арсенале имелось 8567 и ожидалось к поступлению 6224 ружья.[11]
Требования на оружие поступали отовсюду. Завод отпускал его для воинских частей, формировавшихся в Туле, Калуге и других городах, для московского и тульского ополчения и т. д. [12]Значение Тулы как центра оружейного производства было огромно, и естественно, что с продвижением Наполеона к Москве правительство было сильно озабочено судьбой и завода, и оружейников.
28 августа, через день после Бородинской битвы, управляющий военным министерствам князь Горчаков секретно предписал командиру завода генералу Воронову «сделать подробное соображение о подводах и всех способах, какие только могут быть необходимы для подъема имущества и мастеровых» для перевозки их на Ижевский оружейный завод. Приготовления надлежало провести «с благоразумной предосторожностью», без всякой огласки, чтобы «обыватели не потерпели напрасно от страха и уныния, а мастеровые не начали, бы уклоняться напрасно от работ», которые следовало прервать только при действительной опасности. [13]
Но прежде чем предписание пришло по назначению, французы вступили в Москву. Насколько реальной была теперь опасность для Тулы? Каковы были намерения Наполеона?
Богданович говорит, что его маршалы считали возможным нанести решительный удар русским, «уничтожив оружейный завод в Туле». Это подтверждает и такой осведомленный современник, как Коленкур. Иных, более определенных указаний, правда, не имеется. [14]
Александр I считал, что «Тула со знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом в опасности». [15] Однако его тревога в значительной степени объясняется непониманием гениального плана Кутузова. Предпринимая свой знаменитый фланговый марш-маневр, фельдмаршал, несомненно, предусматривал защиту Тулы. Именно на этот случай тульское ополчение по его приказу расположилось по берегам реки Оки. До непосредственной угрозы городу было пока далеко, но все, же Тула пережила тревожные дни.
Известие о занятии французами Москвы распространилось среди тульского населения 4 сентября. Все жители «находились в страхе и унынии», работавшие у оружейников «вольные мастеровые многие разбежались по своим домам и тем сделали остановку в деле оружия». [16]
Здесь имеются в виду работавшие по паспортам государственные и помещичьи крестьяне. Преувеличенные слухи подорвали кредит, и оружейники-фабриканты всячески затягивали сдачу изготовленного оружия, добиваясь немедленной оплаты полностью. [17]
Крайне обеспокоенный всем происходящим и, не имея известий о движении неприятеля, командир завода 4 сентября направил окружной дорогой рапорт самому главнокомандующему фельдмаршалу князю Кутузову, в котором доносил о подготовленной им эвакуации завода и оружейников.
«Требовал я нужное количество подвод,— писал Воронов,— и назначил путь через города Богородицк, Ефремов, Сапожок и Арзамас. С мастерами беру их инструменты. Ружья готовые в арсенале до 10000 решился отдать на вооружение тульского ополчения с тем, что ежели потребуются они в армии, оно обязано отдать, что останется; затем вооружу оружейников и буду стараться как можно забрать недоделанное оружие, которое дорогою, если позволят обстоятельства, доделать».[18]
Само выступление оружейников из Тулы должно было произойти лишь в случае явной опасности, о чем Воронов и просил Кутузова заранее поставить его в известность, «потому что, преждевременно прервав работу, уже ни в полгода не можно будет привести завод в надлежащее действие». [19] 7 сентября Воронов получил следующее секретное предписание Кутузова: «Сообразно принятой мною теперь операционной линии, Ваше превосходительство, можете остановиться вывозить завод, ибо Тула еще не может опасаться неприятельского нападения. Впрочем, приготовительные меры не излишни и, при перемене обстоятельств, когда Тула могла угрожаема быть, о чем я не премину Вас в свое время известить, вы должны будете следовать данному Вам предписанию от управляющего военным министерством кн. Горчакова». [20]
Предписание Кутузова командиру завода от 7 сентября за № 66. Писано, по-видимому, кем-либо из адъютантов, собственноручная только подпись. Сходное предписание было сделано и командующему тульским ополчением гражданскому губернатору Богданову. [21]
Проникновенная предусмотрительность великого полководца в полной мере проявилась в этих распоряжениях.
Но, как известно, французы не двинулись к Туле. Оружейникам не пришлось прерывать своей работы, хотя для их вывоза уже было заготовлено 600 обывательских подвод. [22]
Постепенно вернулись покинутые было вольные мастеровые; были вытребованы оружейники из Владимира, Рязани и (ранее выехавшие) из Москвы. Выработка оружия опять пошла полным ходом. К 25 октября уже имелось в наличии 19226 новых ружей, изготовленных оружейниками, 2444 сделанных подрядчиками и 6780 собранных из старых деталей. Как показывают эти цифры, основное количество оружия изготовлялось массой рядовых оружейников.
Производство оружия продолжало увеличиваться. Через месяц - 25 ноября - имелось 27778 новых ружей, изготовленных оружейниками, 3950 сделанных подрядом и 10373 переделанных. [23]
Теперь Воронов имел все основания заверять Александра I, что назначенное им количество ружей «заводом и подрядом 50000 и из старых стволов, замков и штыков 15000 выделаны будут», хотя, как он сам отметил впоследствии, такое огромное количество оружия являлось «более жертвою по тогдашним обстоятельствам, нежели уроком».[24]
Действительно, оружейники не щадя сил, с честью выполнили свой долг перед родиной. Война 1812 года оказала существенное влияние и на состояние тульского оружейного производства, и на самих оружейников.
Необходимость срочно увеличить выход оружия заставила заводскую администрацию усилить механизацию производимых работ. Были сделаны попытки применить в качестве двигателя паровую машину, были оборудованы новая вертельная с 24 станками для отделки стволов, точильная и полярная. Механик Захаво сконструировал и пустил в действие машину для обтачивания поверхности стволов, провел и другие улучшения. [25] Эти отдельные, пусть незначительные мероприятия в целом, несомненно, способствовали развитию техники. Уже вскоре после войны, по отзыву Гамеля, тульское оружейное производство ни в чем не уступало лучшим предприятиям Западной Европы.
Одновременно значительно возросло само производство оружия и в заводе (см. выше), и у оружейников-фабрикантов. В 1812 г. они изготовили 25014 ружей- количество, далеко превосходившее былые казенные подряды. [26] Резко выделяются отдельные крупные предприниматели: Ив. Маликов, поставивший 2072 ружья, Бривин - 1260, Лялин - 1035, Шпанов - 827 и другие. В последующие годы они еще более увеличивают свое производство. Например, тот же Маликов в 1814 году изготовил 4175 ружей, а в 1815 - уже 5405. [27]
Именно из этих цеховых мастеров-оружейников потом и вышли те принципалы позднейшей капиталистической мануфактуры, о которых говорил В. И. Ленин, характеризуя развитие тульских промыслов. [28]
Однако столь значительные поставки оружейников-фабрикантов не дают основания утверждать, что им принадлежали действительно крупные предприятия. До нас дошли сведения о некоторых из них.
Даже в мастерских у тех, кто, как Маликов и другие, ставили в казну большое количество оружия, непосредственно этой работой было занято немного (в лучшем случае до 10 рабочих). Обычно фабриканты «недостающее число вещей покупают у разного звания людей», работающих по своим домам. [29]
В свое время тульские оружейники многое сделали для того, чтобы обеспечить нашей родине победу над армией Наполеона. Сто с лишним лет спустя, в 1919 году, когда белогвардейские банды Деникина рвались к Москве, оружейники поклялись удесятерить выработку оружия и сдержали свое слово.
В Великой Отечественной войне советского народа против немецко-фашистских захватчиков тульские оружейники, не покладая рук, готовили оружие, самоотверженно дрались на подступах к Туле с озверелыми гитлеровскими бандами, бесстрашно партизанили в тылу врага и вместе с нашей армией, вместе со всем населением грудью отстояли свой родной город.
Тульские оружейники обеспечивали наших славных бойцов замечательным оружием и этим помогли героической Советской Армии и всем трудящимся нашей страны осуществить полный разгром ненавистного врага. Тула была и осталась кузницей оружия.
1-«Отечественная война и русское общество». М., 1912 Исторический журнал, 1942, № 3—4, с. 84—88.
2-Гамель И. Описание Тульского оружейного завода в историческом и техническом отношении. М., 1826, с. 70; Афремов И. Историческое обозрение Тульской губ. М., 1850, с. 211—212; Зыбин С. А. История Тульского императора Петра Великого оружейного завода. Т. I. М., 1912, с. 161—164.
3-Тульский областной государственный исторический архив (в дальнейшем ТОГИА), ф. № 185, д. 5242,'запись от 9 мая 1812 г.
4-ТОГИА, ф. № 187, д. 1845, л. 36 и об.; л. 141; л. 671.
5-ТОГИА, ф. № 187, д. 1816, л. 6.
6-ТОГИА, ф. № 187, д. 670, л. 30-31.
7-Там же, л. 38—42. По свидетельству современников, карабины и ружья тульского мастерства, стоившие ранее 11 — 15 руб., продавались теперь не ниже 80 рублей См.: Отечественная война и русское общество. Т. 5. М., 1912, с. 48.
8-ТОГИА, ф. № 187, д. 1846, л. 55; д. № 670, л. 55-63.
9-ТОГИА, ф. № 185, д. 522, запись от 19 нюня и 23 нюня 1812 г. Сведении о размере сделаных оружейниками пожертвований не имеется.
10-ТОГИА, ф. № 87, д. 670, л. 114 об., 115.
11-Там же, л. 86-87.
12-ТОГИА, ф. № 187, д. 670, л. 86; д. 1815, л. 105, 153; д. 1847, л. 11,94, 135,165.
13-ТОГИА, ф. № 187 д № 671, л. 1. Предписание было получено в Туле только 3 сентября,
14-Богданович. Указ. соч., т. 5, с. 307. Источник автором не указан. Колен- кур. Мемуары. М., 1943, с. 198.
15-Богданович.Указ. соч., т. 5, с. 487.
16-ТОГИА, ф. № 187, д. 670, л. 87, 91.
17-ТОГИ А, ф. № 187, д. 670, л. 90.
18-ТОГИА, ф. № 187, д. 671, л. 7.
19-ХОГИА, там же, л. 7 об.
20-ТОГИА, ф. № 187, д. 671, л. 13.
21-Чернопятов В. И. Дворянское сословие Тульской губ., т. V (XIV) Ополчение 1812 г. М., 1910, с. 4, док.
№ 8.
22-ТОГИА, ф. № 117, арХ. № 670, л. 70. Профессор А. П. Рудаков в «Очерках по истории Тулы и тульского края» указывает, что «оружейники волновались ввиду предстоящего переселения». Однако в фонде сведений об этом не имеется; это, конечно, отнюдь не исключает того, что борьба оружейников против гнета крепостной мануфактуры продолжалась в той или иной степени и в течение 1812 года.
23-ТОГИА, ф. № 187 д. № 670, л. 169, 170, 191. Ежемесячных сведений за весь 1812 год не имеется.
24-ТОГИА, ф. № 187, д. 670, л. 116 об.
25-ТОГИА, ф. № 187, д. 650, л. 116-119; д. 1847, л. 123-124.
26-ТОГИА, ф. № 187, д. 689, л. 33.
27-ТОГИА, ф. № 187, д. 698, л. 20—22. Весьма показательно, что треть всего представленного подрядчиками в 1812 г. оружия была изготовлена шестью крупнейшими предпринимателями; остальное количество представляли 56 более мелких предпринимателей.
28-Ленин В. И. Собр. соч., т. 3, с. 371.
29-ТОГИА, ф. № 187. д. 674, л. 78.
Раздел: История России Дата публикации: 19.11.2013 20:44:08
Есть в Нижегородской области небольшой районный город Семёнов. Город немолодой, но и не очень древний. Во многом схожий с десятками и сотнями таких же городков, разбросанных по всей нашей необъятной Родине, но и во многом самобытный, уникальный. Семёнов – родина хохломской росписи – знаменитой на весь мир Золотой Хохломы, – официально признан столицей народных промыслов России. Семёнов – центр старообрядчества на Руси. Знаменитые романы "В лесах" и "На горах" Павла Ивановича Мельникова – это про наш край..
Ранним утром в воскресенье 22 июня 1941 года фашистская Германия и ее союзники обрушили на нашу страну удар невиданной в истории армии вторжения: 190 дивизий, свыше 4 тысяч танков, более 45 тысяч орудий и миномётов, около 5 тысяч самолётов, 200 кораблей..
Великая Отечественная Война – одно из самых ужасных испытаний, выпавших на долю нашего народа. Ее тяжести и кровопролитие оставили огромный отпечаток в сознании людей. Она коснулась не только взрослых, но и детей. За долгих четыре года, которые продолжалась Великая Отечественная война, дети - от малышей до старших школьников - сполна испытали все её тяготы и ужасы..
После Великой Отечественной войны жилищный вопрос в нашей стране сильно обострился. Еще при И.В. Сталине начали разрабатываться проекты решения жилищного вопроса с помощью строительства многоэтажных домов..
Нет в России семьи такой, где б ни памятен был свой герой.
Мой прадед со стороны мамы, Лисьих Василий Яковлевич, родился 3 марта 1919 года. В 1941 году был мобилизован на войну, затем попал в плен, в дальнейшем был освобождён. Родной порог переступил в ноябре 1945 года. Знаю, что у дедушки Васи есть награды..
В предверии праздника Великой Победы в нашей семье будут вспоминать тех, кому мы обязаны нашей жизнью: ветеранов Великой отечественной войны. Были такие люди и в нашей семье – это мои бабушка и дедушка (по маминой линии). .
Мы с мамой смотрели её фотоальбом, детские и школьные фотографии. Вдруг на пол упала заметка (небольшая вырезка) с районной газеты «Трудовая слава». Фотоэтюд В. Пак, посвящен Международному дню защиты детей, на фотографии с газеты на меня смотрит моя мама. Она еще ребенок, ей не больше 5 лет, сидит на детском аттракционе «Олене» и крепко держит олененка за рога..
