Среднее Подонье в силу своего географического положения являлось «контактной зоной» различных культур и народов. Результатом взаимодействия стало своеобразие культур местного населения различных исторических эпох. Именно это своеобразие послужило причиной того, что местные памятники являются предметом многолетних дискуссий. Ряд исследователей помещают на данной территории скифское, другие – скифоидное население. Впервые не скифское население локализовал на данной территории Петр Дмитриевич Либеров (Либеров, 1969а. С. 5 – 26).
Доктор исторических наук П.Д. Либеров – один из ведущих археологов, занимавшихся изучением древней истории Среднего Подонья и оказавший сильное влияние на становление и развитие последующих исследований данного региона. Полученный в результате активных полевых работ на городищах и курганных могильниках обширный и разноплановый материал послужил П.Д. Либерову основой для выделения среднедонских памятников скифского времени в «особую локальную группу среди других синхронных ей памятников лесостепи и степи Восточной Европы» (Либеров, 1965б. С. 33), а позже – среднедонскую культуру скифского времени. Комплексный анализ археологических и письменных источников позволил ему сопоставить ее носителей с будинами и гелонами Геродота (Либеров, 1965б. С. 34). Такая локализация будинов и гелонов в настоящее время, так или иначе, принимается большинством ученых. Но по вопросу этнической и языковой принадлежности будинов в науке существует широкий спектр мнений.
В концепции П.Д. Либерова проблема этнической принадлежности будинов тесно связана с вопросом о происхождении среднедонской культуры. На основании полученных в результате раскопок материалов П.Д. Либеров выдвинул гипотезу о происхождении ее носителей от племен, обитавших на этой территории еще в эпоху бронзы. По его мнению, катакомбная, срубная и абашевская культуры, сосуществуя, продолжали бытовать до эпохи раннего железного века, при этом ученый подчеркивал решающую роль именно абашевской культуры в генезисе среднедонской культуры скифского времени (Либеров П.Д. 1969а. 5-26). П.Д. Либеров в своих работах неоднократно указывает на совпадение территории распространения абашевских памятников в Подонье с территорией среднедонской культуры. Основываясь на этих положениях, П.Д. Либеров делает вывод о языковой и этнической принадлежности будинов. Заметим, что первоначально ученый избегал точной языковой атрибутации носителей абашевской культуры и «их потомков будинов» (Либеров, 1965а. С. 45-46). В более же поздних работах мы находим утверждение о «решающей роли абашевской культуры и ее финно-угорских носителей в сложении культуры эпохи раннего железного века на Среднем Дону» (Либеров, 1969а. С. 17), а затем и аргументацию П.Д. Либерова в пользу финно-угорской принадлежности будинов (Либеров, 1971а, С. 103-115). Подробнее остановимся на основных доводах исследователя.
По мнению П.Д. Либерова абашевская культура сформировалась на территории Среднего Поволжья, издревле населенного финно-угорскими племенами. В результате контактов с ними абашевское население, как считает исследователь, могло воспринять не только ряд элементов культуры, язык, но и частично изменить свои антропологические черты, в том числе и такой признак как достаточно выраженная брахикранность (Либеров, 1971а. С. 109). На этом основании он сделал заключение, что в антропологическом отношении население Среднего Подонья в раннем железном веке стояло ближе к финно-угорскому населению, чем к ираноязычному. (Либеров, 1971а. С. 113). Появившись на территории Среднего Подонья, абашевские племена, возможно, пришедшие с племенами финно-угорскими по происхождению, или «с большим налетом их влияния», как пишет ученый, соответственно, принесли сюда эти черты (Либеров, 1969а. С. 17). К таким привнесенным антропологическим чертам исследователь отнес брахикранию (Либеров, 1971а. С. 114), а также внешний вид одной из групп, близкий эрзянскому населению – ее представители имеют светло-пигментированную кожу и голубые глаза, что, на его взгляд, перекликается с описанием будинов у Геродота (Либеров, 1971б. С. 640). Подтверждение своего мнения Петр Дмитриевич видит в антропологических чертах современной мордвы, определенно имеющей финно-угорское происхождение. Справедливости ради надо заметить, что в работе Г.Ф. Дебеца, на которую опирается П.Д. Либеров, отсутствуют выводы о финно-угорских связях среднедонского населения - автор пишет только о его обособленности как от населения Поднепровья, так и от савроматов (Дебец, 1969. С. 40). Современные же ученые, отмечают сложный и неоднородный антропологический состав населения Среднего Поволжья в эпоху бронзы и раннего железного века (Газимзянов, 2009. С. 193), что служит дополнительным доводом против взглядов П.Д. Либерова.
Еще одним аргументом в пользу версии П.Д. Либерова должны были стать данные топонимики. Именно с приходом абашевского населения на территорию Подонья П.Д. Либеров связывает совпадение финно-угорских донских топонимов со средневолжскими (Либеров, 1971а. С. 109-112). В результате изучения административных карт и отчасти дореволюционных карт Генштаба, ученый выявил более 400 топонимов, имевших отношение к финно-угорскому языку. Следует заметить, что П.Д. Либеров не переоценивал возможности данных топонимики служить источниками для прояснения вопроса этнической принадлежности населения Подонья в раннем железном веке. В частности, он признавал, что главным препятствием для использования в качестве достоверного источника являются трудности в установлении хронологии топонимов. Не учтено было П.Д. Либеровым и то обстоятельство, что свойство топонимов сохранять архаизмы, восходящие к языкам народов, живших на данной территории в прошлом, и позволяющее использовать их для определения границ расселения этнических общностей, присуще в первую очередь гидронимам.
На слабость этой доказательной базы указывают и современные исследователи. А.П. Медведев обращает внимание именно на тот факт, что большинство фиксируемых П.Д. Либеровым топонимов являются позднейшими ойконимами, а достоверные финно-угорские гидронимы известны в основном за пределами территории распространения среднедонской культуры – в верховьях Дона (Медведев, 1999, с. 143).
При рассмотрении вопроса об этнокультурной принадлежности населения междуречья Дона и Северского Донца, изучив все доступные на тот момент источники, П.Д. Либеров, попытался включить эту территорию в ареал среднедонской культуры. Следуя за свидетельствами античных авторов, Псевдо-Скилака и Евдокса, он помещает на данной территории сирматов, однако решительно отрицает их принадлежность к савроматам. В его концепции сирматы – это «крайняя южная часть финских будинов» (Либеров, 1969б. С. 37). Здесь он следует за концепцией известного русского историка и лингвиста конца XIX– начала XX в. Ф. Брауна (Либеров, 1969б. С. 37). Таким образом, П.Д. Либеров распространил область расселения финно-угорского населения вплоть до доно-донецкого междуречья. Однако современные исследователи не поддержали точку зрения Брауна-Либерова о финноязычии будинов (Туаллагов, 1999. С. 27).
Утверждая финно-угорскую принадлежность будинского населения, П.Д. Либеров рассмотрел культурные связи населения Среднего Подонья с населением областей, расположенных к северу и северо-востоку (близких, как он считал, культурно и этнически). Такие связи и аналогии он находит в ананьинской культуре. Подчеркнем, что указывая на тесные контакты с финн-угорским миром, Петр Дмитриевич, тем не менее, не дает прямых оценок характера этих взаимосвязей, ограничиваясь указанием на возможную этническую близость. Свидетельства взаимодействия и проникновения финно-угорских элементов в среднедонскую культуру исследователь видел в сходстве некоторых видов оружия, особенностей звериного стиля (как, например, изображение медведя в характерной позе, изображение хищной птицы, клюющей свою жертву), типов бронзовых поясных крючков, пряжек-сюльгам, бляшек двусторонней серповидной формы и др. (Либеров, 1971б. С. 616-620) Между тем, современные исследователи, занимающиеся изучением ананьинских металлургических традиций указывают на сходство форм железных изделий из ананьинских памятников с кавказскими (Терехова, Розанова, 2008. С. 196-204) Проведенный сравнительный анализ с изделиями с территории лесостепного Поднепровья скифского времени выявил различия, свидетельствующие о разных производственных традициях (Терехова, Розанова, 2009. С. 198-200).
При рассмотрении особенностей среднедонского звериного стиля современные ученые указывают на Днепровское Левобережье как исходный регион формирования этнокультурного комплекса Среднего Подонья. Однако складывание оригинального локального стиля связывается именно с усилением контактов местного населения с восточными и северо-восточными соседями, среди которых указываются и носители ананьинской культуры (Гончарова, 2002. С. 7).
Таким образом, мы видим, что, так как письменные источники не представляют информации, которая бы помогла ответить на вопрос о языковой принадлежности будинов, П.Д. Либеров попытался разрешить проблему, привлекая данные археологии, лингвистики, антропологии. Однако не представляется возможным решить вопрос об этнической и языковой принадлежности народа без письменных данных, на основе только лишь археологических материалов, если нет его прямой культурной преемственности с этносом, язык которого известен. А о будинах письменные источники не предоставляют такой информации – нет их имен, среднедонские топонимы либо иранские, либо тюркские, либо относятся к позднейшему времени (Медведев, 1999. С. 143).
Подводя итог, подчеркнем, что версия П.Д.Либерова о финно-угорской принадлежности будинов и, соответственно, этнических связях местного населения с финно-угорским, подтверждения не получила. На территории Среднего Подонья финно-угорское население не обитало, в чем сходятся как ученые, занимающиеся изучением скифского мира, так и финно-угорского. Картографирование гидронимов показало их достоверное наличие только в бассейне Верхнего Дона, населенного племенами городецкой культуры, отождествляемой с тиссагетами.
Газимзянов И.Р. 2009. Реконструкция этногенетических процессов на Средней Волге в конце эпохи поздней бронзы и раннего железа по данным антропологии // У истоков археологии Волго-Камья (к 150-летию открытия Ананьинского могильника). Археология евразийских степей. - Вып.8. - Елабуга. – С. 185-195.
Гончарова Л.Ю. 2002. Искусство звериного стиля в лесостепном Подонье – культурный феномен скифской эпохи // Край Воронежский: Межвузовский студенческий сборник. –Вып. IV. - Воронеж. С. 3-14.
Дебец Г.Ф. 1969. Черепа из курганов Среднего Подонья // Население Среднего Дона в скифское время. - М. - С.38-40. (МИА. № 151).
Либеров П.Д. 1965а. Исследования лесостепной скифской экспедиции Института археологии АН СССР на Среднем Дону за 11 лет // Этногенез мордовского народа. - Саранск. - С.36-46.
Либеров П.Д. 1965б. Памятники скифского времени на Среднем Дону. - М. - 112 с (САИ.Д1-31).
Либеров П.Д. 1969а Проблема будинов и гелонов в свете новых археологических данных // Население Среднего Дона в скифское время. - М. - С.5-26. (МИА. № 151).
Либеров П.Д. 1969б. Савроматы ли сирматы? // Население Среднего Дона в скифское время. - М. С.27-37. - (МИА. № 151).
Либеров П.Д. 1971а. Этническая принадлежность населения Среднего Дона в скифское время // Проблемы скифской археологии. - М. - С.103-115. - (МИА. № 177).
Либеров П.Д. 1971б. Древняя история населения Подонья. Диссертация, представленная на соискание ученой степени доктора исторических наук. - М. - Ч. I-II. - 1085 л. (Р2 2088, 2089).
Медведев А.П. 1999. Ранний железный век лесостепного Подонья: Археология и этнокультурная история I тысячелетия до н. э. М.
Терехова Н.Н., Розанова Л.С. 2009. Истоки производственных традиций в технологии изготовления кузнечных изделий из раннеананьинских памятников на Средней Волге (к проблеме высоких технологий) // У истоков археологии Волго-Камья (к 150-летию открытия Ананьинского могильника). Археология евразийских степей. - Вып.8. - Елабуга. – С. 196-203.
Вас могут заинтересовать другие материалы из данного раздела:
К ВОПРОСУ ОБ АРЕАЛЕ ЕЛШАНСКОЙ КУЛЬТУРЫ (на основе анализа керамических комплексов)
На сегодняшний день известно около тридцати памятников содержащих керамику елшанской культуры. Часть из них образует достаточно компактное скопление на территории Самарской, Оренбургской и Ульяновской областей, другая часть простирается далеко на запад и северо-запад от Среднего Поволжья..
РАССЕЛЕНИЕ МОРДВЫ-ЭРЗИ В I ПОЛОВИНЕ II ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ
При изучении материалов средневековых мордовских могильников обращает на себя внимание то, что на исконных эрзянских и мокшанских землях с середины XIII века происходит постепенное уменьшение, как объёма погребального инвентаря, так и количество самих погребений. Погребений же, чётко датируемых исследователями XV веком практически не зафиксировано. Напрашивается версия о средневековом кризисе развития мордовского этноса. Статья Н.М. Арсентьева и В.И. Вихляева как раз посвящена данному вопросу. В ней авторы, на основании письменных и археологических источников связывают обезлюдение мордовских земель с Золотоордынским, а позже с Казанским влиянием. (Арсентьев, Вихляев, 2011. С. 26-29.) Наша работа – попытка на основании различных источников (археологических, письменных) рассмотреть социально-политические события, повлиявшие на расселение мордвы-эрзи в XII – XVI веках. .
Комплекс раннего железного века с Явлейского 2 городища в Среднем Посурье
Около с. Янгалычево Дубенского района Ресублики Мордовия, в левобережье Суры на левом берегу коренного берега р. Лаша, зафиксирован комплекс из четырех городищ и ряда селищ, отмеченных на археологической карте П. Д. Степанова (1969. С. 47–48). Судя по характеру фортификационных сооружений (небольшая площадка, защищенная высоким шишковидным валом и глубоким рвом), а также по подъемному материалу, их сооружение связано с племенами именьковской культуры эпохи раннего средневековья (Степанов, 1969. С. 47–48). Все они расположены в овражных системах, скрытых соседними возвышенностями. .
ТЕКСТИЛЬНЫЕ ИЗДЕЛИЯ ИЗ ЧУЛКОВСКОГО МОГИЛЬНИКА: К ВОПРОСУ О МЕЖПЛЕМЕННЫХ КОНТАКТАХ МУРОМЫ
Чулковский могильник муромы расположен на левом берегу реки Тужи (правый приток р. Оки), неподалеку от д. Чулково и Звягино Вачского района Нижегородской области. Он был открыт в 1959 г. Е. А. Безуховой (Халиковой), впервые исследовался в 1974 г. экспедицией Мордовского государственного университета под руководством М. Ф. Жиганова (было изучено 9 погребений) (Авдеев и др., 1975. С. 132). Широкомасштабные раскопки могильника велись в 1985-1992 гг. под руководством В. В. Гришакова, всего было исследовано около 100 погребений (Гришаков, 1986)..
Байбек - новая стоянка развитого неолита в Северном Прикаспии.
Обследование песчаных массивов, расположенных севернее р. Кигач Красноярско¬го района Астраханской области позволили выявить в 5 км на север от пос. Байбек в дефляционной котловине археологический материал: фрагменты грубых лепных керамических сосудов и каменные изделия. Размеры котловины с севера на юг 250 м, с запада на восток - более 300 м, она расположена в южной части разрушенного бархана значительных размеров: с севера на юг его протяженность око¬ло 1000 м, с запада на восток — до 400 м..
К вопросу о специфике материалов поселения Лебяжинка III.
Воротничковая керамика энеолитического времени, содержащаяся в материалах Волго-Уральских коллекций неоднородна. Она различается размерами сосудов, формой (сечением) воротничка, фактурой, составом формовочных масс, элементами и мотивами орнамента, особенностями заполнения орнаментального поля. Уже по итогам раскопок Виловатовской стоянки был поставлен вопрос об её неоднородности и потенциальном разделении на этапы (Васильев 1980, с. 31)..
К вопросу о территории распространения и происхождении хвалынской культуры
Во время раскопок 2006-2007 гг. на поселении Утюж I, расположенного вблизи с. Стемассы Алатырского района Чувашии на левом берегу небольшой реки Утюж вблизи ее впадения в р. Суру было обнаружено жилище, которое по ряду признаков можно отнести к хвалынской культуре. Это позволяет откорректировать ареал распространения хвалынской культуры..
Развитие института женщин-«литейщиц» поволжских финнов в эпоху средневековья
Одной из ярких особенностей, маркирующей культуру поволжских финнов эпохи средневековья, являются захоронения женщин с литейными принадлежностями (льчками, литейными формами, кусочками металла). На других территориях, в большинстве случаев пограничных с финно-угорским населением) они встречаются редко, не имеют строго стандартного набора и определенного местоположения в погребении .
Деградация техники обработки камня как отражение характера использования металла.
Состав каменных орудий и характер их обработки в эпоху бронзы сильно отличается от тех, какие известны на неолтитческих стоянках. Орудия каменные и металлические взаимозаменямы. Поэтому исследование каменной индустрии, которая сохраняется на поселении значительно полнее металличсеской, может быть привлечено для оценки уровня развития металлургии, её роли в обществе. Металл не только срабатывается в процессе употребления, практически сходя на-нет, но и, обладая значительной ценностью, крайне редко теряется, чаще попадает в переработку. Частота находок металла не тождественна частоте его использования в работе. По тому, что из металлических орудий доходит до нас в составе находок, мы не можем оценивать масштабы его применения. Это относится не только к медному и бронзовому инструменту. Так, на городищах раннего железного века крайне редко встречаются топоры. Наполовину раскопанное и весьма насыщенное находками городище Настасьино дало единственную находку топора, просуществовав 7-8 веков. Нет таких находок на Каширских городищах. В то же время громадное количество костяных орудий и еще большее – заготовок - несут следы именно работы топором..
